Не той стороною - [95]

Русаков посмотрел.

Но «пирушка» оказалась шаповалоски-праздничной.

Шаповал не ограничился тем, что позвал на вечеринку заводскую администрацию и партийных товарищей. Сюда оказались приглашенными и служанки его друзей, и дворник исполкомовского дома, и полотер, обслуживавший советские учреждения; пришла и Ефимия Захаровна с Леней.

Со всеми своими гостями Шаповал держался дружески просто, заставляя так же относиться ко всем и своих друзей, и понятно теперь стало Русакову, почему Шаповал в городе пользуется любовью жителей.

«Старуха» же Шаповала оказалась еще не вполне сложившейся красивой женщиной, которой не перевалило еще и за двадцать лет.

Видно было, что она совсем недавно была гимназисткой и воспитывалась в провинциальной семье. Она любовно ловила взгляды Шаповала, влюбленно прислушивалась к каждому его слову.

Вскоре раскрылось Русакову и еще одно интимное свойство характера Шаповала, связанное с его семейной жизнью.

Русаков один раз заметил, что Шаповал придумал себе доездку в Ростов. Это было в первый год работы Русакова на заводе. Шаповалу тогда вздумалось начать хлопоты о железной дороге. Русаков усомнился, что Ростов именно для этого понадобился Шаповалу, но ничего другого в объяснение поездки придумать нельзя было.

Перед отъездом Шаповала охватило какое-то странное состояние, вроде столбняка.

Но Шаповал уехал, ни словом не проговорившись, что с ним происходит.

Он пробыл в отъезде дня четыре, а когда возвратился, то следов душевной неладицы в нем не оставалось уже никаких. Снова он мотался по заводским делам и на партийной работе.

Так проходили месяц за месяцем. Тем временем завод стал греметь не только в крае, но слава о нем дошла и до Москвы. На завод приехали с заказом от Мосстроя два гражданина.

Один гражданин был с командировкой Мосстроя, другой — вроде подрядчика при нем или маклера. При намечавшейся строительной работе в Москве должны были понадобиться чугунные кухонные плиты для печей стандартизованных форм и размеров, колосники, вьюшки и другое чугунное обзаведение.

Гражданами, явившимися в кавказский городок, были агент для поручений из Мосстроя, Градус, и унылый, семафорообразно вздымающийся кверху Файн.

Градус нащупал наживное дело. Ему удалось при помощи знакомых провести в Мосстрое чертежи стандартных печей для проектирующегося нового строительства в Московской губернии. Для нескольких рабочих поселков нужны были сотни печных плит и принадлежностей для печей. Между тем стандартизованы были такие их формы, какие не изготовлялись ни одним заводом. Мосстрой должен был выступить с закупками явно не существующих образцов печного чугуна. Компания дельцов и решила предстать перед гос органом в качестве монопольных поставщиков требующегося чугуна. Мосстрой, чтобы не переиначивать всей остальной своей работы, что грозило колоссальными убытками, попадал в полную зависимость от того, кто мог представить ему необходимое оборудование.

Градус, неощутимо для Мосстроя выполнявший премудрую, казалось бы, со всех сторон бюрократическую затею, представлял своей особой единственную сторону, для которой только и была выгодна отсебятина строительного технотворчества. Лишь только проекты прошли все инстанции, он по газетным корреспонденциям наметил для своих целей далекий провинциальный завод, сговорился с Файном, доказав нэпману всю выгоду участия в этом деле, и вот приехал с торговцем предложить заводу заказ, поддерживаемый Мосстроем.

Директор не решался без треста заключать какой бы то ни было контракт. Но Шаповал, уверенный в поддержке товарищей, обрадовался крупной сделке, дававшей заводу новую загрузку. Заказ был принят, выяснилась необходимость расширения завода.

В это время произошло два новых события: во-первых — пришло сообщение, что центр утвердил окончательно постройку железной дороги, которой придавал такое большое значение Шаповал, вовторых — приехала жена директора Франца Антоновича.

Франц Антонович окончательно махнул рукой на заводские дела и два дня не появлялся на завод; на третий день пришел, застал в конторе обоих своих сподвижников по работе и объяснил:

— Ну, Александр Федорович, еду в Ростов и подаю рапорт об отставке; приглашу на завод мастера вместо Александра Павловича, а затем жена поедет устраивать в Москве наши дела, и скоро мы вас с товарищем Русаковым покинем.

Русаков взволнованно поднял глаза. Шаповал, для которого мысль об отъезде Русакова была полной неожиданностью, с возмущенным недоумением поднялся со стула.

Полминуты он негодующе ждал объяснения от собеседников, а затем двинул от себя стул.

— Не будет этого! — объявил он грозно.

Директор пожал флегматично плечами.

Шаповал сделал шаг вперед.

— Вы с Александром Павловичем сговорились, что распоряжаетесь им, как мальчиком?

Директор безвольно кивнул на Русакова.

— Не сговаривался, но он же слышит… Чего только вы взволновались, я не понимаю. Александр Павлович здесь — это хорошо, что вы еще не в Ростове и что я знаю его по работе. А приди вместо меня другой директор да не будь вас здесь — партийного кого-нибудь должны будут назначить техническим руководителем, а Александр Павловича затрут тогда…