Не только о велоспорте: мое возвращение к жизни - [19]

Велогонщика-американца можно сравнить с французской бейсбольной командой, неведомо как попавшей на розыгрыш Мировой серии. Я нахально вторгся в достопочтенный вид спорта, не имея понятия о его правилах, писаных и неписаных, и о свойственном ему этикете. Скажу лишь что мои техасские манеры в Европе пришлись не ко двору.

Пропасть между учтивостью и сдержанностью в поведении европейских спортсменов и американским представлением о соперничестве, когда оппоненты ходят с надутым видом и поливают друг друга грязью, очень велика. Подобно большинству американцев, я рос, не имея ни малейшего понятия о велосипедном спорте. Только после победы Лемонда в «Туре» 1986 года я по-настоящему обратил внимание на этот вид спорта. В нем существуют свои правила поведения и своя психология, которых я не понимал, а когда и понимал, то не считал себя связанным ими. По сути, я их игнорировал.

Я не проявлял уважения к соперникам. Ни малейшего. Я становился в позу, громче всех высказывался, сотрясал воздух кулаками. Я никогда не уступал ни пяди территории. Журналисты любили меня; я был не похож на других, я был ярок, фотогеничен. Но среди спортсменов я постоянно заводил себе врагов.

Дорога не резиновая, она имеет определенную ширину. Гонщики постоянно перемещаются, борясь за место на дороге, поэтому зачастую умнее и дипломатичнее было бы пропустить коллегу. В продолжительнои гонке ты уступаешь в мелочи и заводишь себе друга, который впоследствии может оказаться ох как полезен. Уступи пядь дороги — заведешь себе друга. Я не уступал. Отчасти это было связано с моим тогдашним характером: я еще был очень неуверен в себе, обидчив, раним. Я все еще был парнишкой из Плано, который катил, распираемый обидой и злостью, пригнув голову и не разбирая дороги. Я считал, что не могу позволить себе уступить даже дюйм дороги.

Иногда я раздраженно кричал на соседей по пелотону: «Поднажми или уйди с дороги!» Я еще не понимал, что этот парень мог по разным причинам «отсиживаться сзади» — потому, что ему так сказал лидер команды, или потому, что просто устал. Он вовсе не обязан уступать мне дорогу или ускорять темп ради того, чтобы я мог ехать быстрее. (Сейчас меня эти вещи уже не раздражают, и я сам, устав, не прочь «отсидеться».)

Мне еще предстояло узнать, что соседи по пелотону способны полностью отравить тебе жизнь, мешая одержать победу. В велогонках есть понятие «задолбать» соперника, не дать ему жизни. В пелотоне такое случается сплошь и рядом.

Соперники «долбали» меня просто ради того, чтобы «задолбать». Они старались не дать мне одержать победу просто потому, что не любили меня. Подрезали, блокировали, не давая ускорить темп, или начинали дергаться, ускоряясь и замедляясь, чтобы я, повторяя их движения, работал интенсивнее, чем рассчитывал, и ослабел. К счастью, меня окружали верные товарищи по команде, такие ребята, как Шон Йейтс, Стив Бауэр и Фрэнки Эндрю, и они пытались мне мягко внушить, что своим поведением я только приношу вред себе и им. «Лэнс, тебе нужно научиться сдерживать себя; ты постоянно наживаешь себе врагов», — говорил Фрэнки. Думаю, они понимали, что мне еще нужно было повзрослеть, и, если я и раздражал их, они скрывали свои чувства и терпеливо наставляли меня на путь истинный.

Товарищи по команде в велоспорте чрезвычайно важны. В команде «Motorola» их у меня было восемь, и я нуждался в каждом из них. Если на крутом подъеме «сидишь на колесе» у коллеги, который «тащит» тебя, экономишь до 30 процентов энергии. В ветреный день мои восемь помощников располагались передо мной, служа щитом и позволяя мне сберечь 50 процентов сил, которые мне бы пришлось потратить, если бы я ехал в одиночку. Каждой команде нужны спринтеры, специалисты по горным трассам, ребята, готовые выполнять всю черновую работу. И очень валено ценить вклад каждого члена в общую победу — и не растрачивать их возможности впустую. «Кто станет стараться для лидера, который не выигрывает?» — спрашивал меня Оч, и это был хороший вопрос.

Шоссейную гонку в одиночку не выиграешь. Тебе нужны помощники, а также добрая воля со стороны соперников и кооперация с ними. Люди должны хотеть ехать для тебя и рядом с тобой. Но в первые месяцы моей профессиональной карьеры некоторым моим соперникам хотелось, скорее, сжить меня со свету.

Я оскорблял великих европейских чемпионов. Во время одной из моих первых гонок в ранге профессионала, «Туре Средиземноморья», у меня произошла стычка с Морено Аржентином — очень серьезным и уважаемым итальянским велосипедистом. Он был одним из грандов этого вида спорта, чемпионом мира, победителем многих гонок. Но я бросил ему вызов. На трассе собралось около 150 гонщиков, которые вели борьбу за лучшее место в группе, «долбали» друг друга, толкались, подрезали.

Когда я поравнялся с Аржентином, он оглянулся на меня с некоторым удивлением на лице и сказал: «Что ты тут делаешь, Бишоп?»

Это почему-то вывело меня из себя. Он даже не знал моего имени. Он принял меня за Энди Бишопа, другого участника американской команды. Я подумал: «Так этот парень не знает меня? Узнает!»