Не только мёртвые - [2]

— Если бы у нас был радиопередатчик! Бомбардировщик мигом разделался бы с такой целью! Я…

Уорделл почти не обратил внимания на то, что голос мужчины странно стих. Он напряженно размышлял: два пулемета против ЭТОГО. Или даже четыре пулемета и трехдюймовка. Оружие с «Альбатроса» тоже следовало принимать во внимание, хотя сейчас шхуна находилась опасно далеко.

Мысли его замедлили свой бег, и он вздрогнул, заметив на плоской мрачной палубе какое-то движение. Огромный металлический люк повернулся, потом вдруг открылся, как на пружинах. В люке появилась какая-то фигура.

Фигура… ЧУДОВИЩА. Оно стояло на ороговевших, поблескивающих задних лапах, а его чешуя переливалась под солнцем позднего утра. Одна из четырех лап держала плоскую кристаллическую конструкцию, другая — небольшой овальный предмет, светло-пурпурный в ослепительных солнечных лучах. Остальные две лапы были пусты.

Фигура чудовища вырисовывалась на фоне прозрачного, голубовато-зеленого моря, оно стояло, гордо задрав голову, посаженную на короткую шею, с такой надменностью и уверенностью в себе, что Уорделл почувствовал ярость.

— Боже мой! — хрипло прошептал кто-то. — Пошлите ему парочку пуль!

Скорее звук, чем смысл слов, дошел до той части мозга Уорделла, в которой находятся центры управления речью.

— Огонь! — прохрипел он. — Фрост! Вайтерс!

Та-та-та-та! — застрекотали два пулемета, породив тысячекратное эхо в девственной тишине бухты.

Стоявшее к ним спиной существо, как раз начавшее быстро передвигаться по искривленной поверхности палубы, показывая при каждом шаге похожие на плавники ступни, повернулось и взглянуло в их сторону.

Его зеленые глаза, светящиеся, как у кота ночью, казалось, смотрели прямо в лицо Уорделла. Капитан почувствовал, как деревенеют его мышцы. Первым желанием было рвануться назад, укрыться за скальным выступом, исчезнуть из поля зрения бестии, но он не мог сделать ничего.

Видимо, этот паралич охватил и всех остальных мужчин, потому что пулеметы смолкли и воцарилась неестественная тишина.

Желто-зеленая рептилия шевельнулась первой, побежав обратно к люку. Возле него она остановилась и, казалось, собралась нырнуть туда головой вниз, как бы желая укрыться любой ценой.

Однако ничего подобного не произошло. Вместо этого она просто подала кому-то внутри кристаллический предмет, который держала в руках, и выпрямилась.

Послышался щелчок закрываемого люка… и ящер остался на палубе — путь к отступлению для него был отрезан.

На долю секунды все застыло в неподвижности, как в живой картине: замершие фигуры на фоне спокойного моря и темного, почти голого скалистого пейзажа. Чудовище стояло неподвижно, задрав голову и глядя пылающими глазами на мужчин за скальным выступом.

Уорделл не мог предположить, что чудовище готовится к прыжку; тем временем ящер вдруг выпрямился и подпрыгнул вверх и в сторону, как жаба или ныряльщик, отталкивающийся от дна. Вода и бестия с тихим плеском соприкоснулись, а когда сверкающий фонтан опал, чудовища уже не было видно.

— Что вода забрала, — после долгой паузы сказал Уорделл, — вода и отдаст. Один Бог знает, что это такое, но на всякий случай держите пулеметы наготове.

Минута шла за минутой. Слабый бриз, едва заметно рябивший поверхность бухты, совершенно стих, и вода превратилась в плоское стеклянное зеркало, нарушавшееся только вдали, возле узкого выхода в открытое море.

Десять минут спустя капитан начал беспокойно вертеться, а через двадцать встал.

— Возвращаемся на корабль, — нервно сказал он. — Это чудовище слишком сильно для нас.

Когда через несколько минут они уже двигались вдоль берега, издалека донеслись крики, потом длинная очередь из пулемета — и вновь все стало тихо.

Звуки шли со стороны шхуны, стоявшей на якоре за пределами их поля зрения, ограниченного рядом деревьев поперек пролива.

Уорделл что-то раздраженно бормотал на бегу. Они с большим трудом добрались сюда, теперь же передвижение было настоящим мучением: он то и дело поскальзывался и спотыкался, а в первые же минуты дважды упал.

Второй раз он поднялся медленно и ждал своих товарищей, пока они не поравнялись с ним. Дальше они уже не бежали, поскольку Уорделл понял: что бы ни произошло на корабле, этого уже не исправить.

Осторожно вел он своих людей по усеянному скалами трещиноватому берегу. Он шел вперед, злясь на себя, что покинул «Альбатрос», а особенно за мысль противопоставить хрупкий деревянный кораблик вооруженной подводной лодке.

Даже если — как в данном случае — это не была подводная лодка. Подсознательно Уорделл гнал от себя мысли о том, чем это может быть.

На мгновение он попытался представить ситуацию со стороны: себя самого, пробирающегося по пустынному каменистому берегу к небольшой бухте, чтобы увидеть, что этот… ящер сделал с его кораблем. Однако ничего не выходило. Картина эта попросту не умещалась в его воображении. Она ни в малейшей степени не согласовывалась со всеми спокойными днями и вечерами его жизни, которые он провел на капитанских мостиках различных кораблей, просто сидя или покуривая трубку, равнодушно поглядывая на море.

Еще более туманным и одновременно мало соответствующим действительности казался ему мир цивилизации: игра в покер в тишине клубного кабинета, громкий смех, женщины с дерзкими взглядами — все, что заполняло те короткие периоды, когда он находился в порту, — эта особенная, бесцельная жизнь, которую он с такой готовностью бросал, когда вновь подходило время выхода в море…