Не теряя времени. Книжник - [6]

Шрифт
Интервал


Бен поравнялся с овощной лавкой и остановился на полном ходу в том самом месте, где они с Фонтанной врезались друг в друга.

Подбежала Фонтанна. Бен подставил ей спину, она развернулась, и оба замерли спиной к спине, опершись друг о друга и вытянув ноги, уставшие, потные и запыхавшиеся.

Сердца их неистово колотились и сотрясали грудь, затылки соприкасались, поэтому они не могли видеть, что оба одинаково улыбаются, блаженно закатив глаза.

* * *

Не успев хорошенько отдышаться, Фонтанна сказала:


— Пойдем-ка, я что-то тебе покажу.

И отвела Бена к африканской бакалейной лавочке, на которой все еще висела табличка «Обиделся».

Табличка висела криво, и они долго разглядывали ее, склонив головы набок. Бакалейщик даже не спустил железную шторку — просто закрыл дверь и повесил табличку.


Внутри все в этой своевольной лавке имело вполне рабочий вид. Бен, как утром Фонтанна, толкнулся в дверь, но та не поддалась. Можно было подумать, хозяин-африканец внезапно рассвирепел и, не помня себя, выскочил из лавки. Правда, про табличку все-таки не забыл, но, судя по буквам, написал ее наспех, и болталась она так криво, как будто, уходя, бакалейщик со всей силы хлопнул дверью. Странно еще, что покупатели не стучали изнутри в витрины, взывая к прохожим о помощи. Однако в лавке было пусто: ни покупателей, ни обидчивого африканца, странное закрытие оставалось загадкой.

— И давно тут закрыто? — спросил Бен.

— С утра, — ответила Фонтанна. — На что это он, интересно знать, обиделся?

— Может, просто запарился? — предположил Бен после легкого раздумья.

— Вряд ли. Он африканец, — возразила Фонтанна и после вовсе невесомого раздумья сказала: — А может, замерз?

— В такую жару? Африканцы, конечно, народ зябкий, но уж не настолько!

— Ну, тогда я не знаю, — сдалась Фонтанна.

— Я тоже, — сказал Бен. — Но у меня есть друг, который знает всё.

У друга, который знает всё

Бен и Фонтанна шли узкими улочками, то и дело сворачивая с одной на другую.

Они старались придерживаться нужного направления, поскольку знали: точного маршрута не существует, ведь город без начала и конца горазд на неожиданные фокусы. Бен рассказал Фонтанне, как однажды вышел за сигаретами и путь до киоска занял пять минут, обратный же — двое суток. Он запасся терпением, шел ночью, при свете луны, единственной спутницы в долгой дороге, и был ужасно огорчен, что вернулся так скоро.

— Надеюсь, — сказала Фонтанна, вышагивая рядом с Беном, — сейчас мы не сразу придем.


Они шли прямо-прямо-прямо, сворачивали — но ни разу не повернули вспять — и снова прямо, сворачивали и опять… пока не очутились перед садом без ограды. На вид весьма запущенным, и эта видимость была нелживой. А в глубине раскинулся одноэтажный деревянный дом, похожий на большой барак, накрытый крышей лишь наполовину.

К дому вела заросшая травой дорожка.

— Это здесь? — спросила Фонтанна.

— Здесь, — ответил Бен.

— Наверное, есть кое-что, чего твой друг не знает, например, где у него лежат садовые инструменты.

— Садом занималась его жена, — объяснил Бен. — У нее был особый дар. Она разговаривала с растениями, спала рядом с молодыми всходами, опрыскивала их водой изо рта. Сад был великолепный. Круглый год цвели самые разные цветы. Но однажды она куда-то уехала, а он поклялся, что не прикоснется к саду до ее возвращения.

— Видимо, она так и не вернулась.

— Да, он давно уж потерял надежду, но не нарушать же клятву.


Они дошли до дома и постучали в дверь.

Никого.

— Черт! — сказал Бен.

— Что ж, подождем, — сказала Фонтанна и села в траву около порога.

Бен сел рядом. Отсюда сад смотрелся гораздо лучше и приветливее. Былая краса еще не стерлась. Как ни сердится сад на сбежавшую хозяйку, но устранить следы ее прикосновений он не мог. То были джунгли в человеческий рост, одичавшие от горя, но полное жизни буйство свободно разросшейся зелени заставляло забыть о печальной причине этого запустения.

Посреди заброшенного огорода одиноко возвышался стол для пинг-понга.

Бен заметил, что Фонтанна с любопытством смотрит на почтовый ящик, прибитый к столбику неподалеку от крыльца. У него сняли дно и поставили снизу большую урну, куда неминуемо отправлялась вся корреспонденция.

— Должно быть, этот человек совсем отчаялся, раз дошел до такого, — сказала Фонтанна, не замедлив прибавить: — Но придумано неплохо!

— Он бросил читать, — сказал Бен.

— Что читать?

— Да все. Не желает больше видеть ни строчки.

— С чего это?

— Не знаю. Всю жизнь сидел в библиотеках, все читал да читал, а потом вдруг ему надоело. Первое время он еще читал газеты, или хотя бы листал… теперь же его воротит от одного только вида почтовой открытки… правда, это не страшно — открытки никогда ему и не приходят.

— Откуда же он знает — ведь вся почта попадает в урну?

— А почтальон он сам.

* * *

Как Бен ни на минуту не усомнился в том, что Фонтанна физически притягивает к себе редиски, так и она безоговорочно поверила, что его друг работает почтальоном.

То ли по той причине, что Бен с Фонтанной испытали потрясение при встрече, то ли вовсе без всякой причины они были предельно искренни друг с другом, и хоть оба любили чуток прихвастнуть, тут не давали себе воли.


Еще от автора Режис де Са Морейра
Убитых ноль. Муж и жена

«Убитых ноль» — для Джозефа и Клары это означает, что все «ОК». Но поскольку в этом мире никогда не бывает все «ОК» — ведь провести чудесный день можно лишь вместе, а им то и дело приходится расставаться, то Джозеф и Клара друг за другом уходят в мир иной, где ждет их вовсе не смерть, а самая невероятная встреча — встреча с Богом.«Муж и жена» уже стояли на пороге развода, когда душа мужа вселилась в тело жены — и наоборот. Теперь им придется многому научиться: ей — вести хозяйство и заниматься каратэ, ему — ходить на работу, кокетничать с мужчинами и любить тещу, как родную мать.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Последние дни

«Последние дни» — это рассказ о жизни и конце времен, о преходящем и вечном, о грустном и смешном. Для одних героев речь идет о последних днях юности, для других — жизни. Последние иллюзии, последние надежды, последние аферы, последняя любовь — несколько занятных историй, выхваченных из водоворота жизни искушенным взглядом старого официанта парижского кафе, в душе философа и большого поклонника астрологии. Пародийное и вместе с тем философское произведение, едко написанное, изобилующее нелепыми ситуациями, беспристрастная и откровенно веселая книга.Раймон Кено (1903–1976) — один из признанных классиков XX века, выдающийся французский писатель, поэт, сценарист, переводчик, математик и художник, участник сюрреалистического движения, один из основателей УЛИПО (Мастерской Потенциальной Литературы или Управления Литературной Потенцией), Трансцендентальный Сатрап Патафизического Колледжа, директор «Энциклопедии Плеяды», член Гонкуровской академии.


Любовь преходящая. Любовь абсолютная

Что такое любовь? Похоть, прихоть, игра, страсть, всеобъемлющая и неисповедимая?Включенные в книгу произведения объединены не только схожим названием и — как читатель вправе предположить — общей темой. В них — по-разному, но с одинаковой неумолимостью — автор отказывается выбирать между явью и вымыслом, приличным и непристойным, поэтическим и вульгарным, реалии вожделения земного тесно сплетаются с символическим сюрреализмом любви божественной, с манящим и обманчивым светом той далекой звезды…Сборник «Любовь преходящая» рассказывает, как юноша входит во взрослую жизнь, как он знакомится с любовью плотской, как ищет любви иной, как всякий раз любовное томление издевательски оборачивается фарсом.В романе «Любовь абсолютная» герой, приговоренный к смертной казни за убийство (настоящее или мнимое?), ожидая экзекуции, вспоминает свое детство и видит себя маленьким бретонцем конца XX века и Христом согласно Евангелию; сыном плотника Иосифа и непорочной Девы, Мариам, и вместе с тем, отпрыском нотариуса г-на Жозеба и его похотливой супруги, совратительницы Варии…Альфред Жарри (Jarry Alfred, 1873–1907) — признанный классик французской литературы, поэт, прозаик, драматург, к середине XX века ставший культовой фигурой литературного и театрального авангарда Европы, США и Латинской Америки.


Желтоглазые крокодилы

Тихая добрая Жозефина всю жизнь изучала средневековую историю Франции и, можно сказать, жила в XII веке. Но ей пришлось вернуться к реальности, когда ее муж с любовницей уехал в Африку разводить крокодилов, а она с его долгами и двумя дочерьми осталась без гроша в холодном, циничном Париже. Здесь ее тоже окружают крокодилы, готовые наброситься в любой момент. Как ей выжить, одинокой и слабой, среди безжалостных хищников?Популярнейшая французская писательница Катрин Панколь (р. 1954 r.) — автор полутора десятков бестселлерных романов, переведенных на все ведущие языки мира.


Просто вместе

Анна Гавальда — одна из самых читаемых авторов мира. Ее называют «звездой французской словесности», «новой Франсуазой Саган», «нежным Уэльбеком», «литературным феноменом» и «главной французской сенсацией». Ее книги, покорившие миллионы читателей, переводятся на десятки языков, отмечены целым созвездием премий, по ним ставят спектакли и снимают фильмы.Роман «Просто вместе» — это мудрая и светлая книга о любви и одиночестве, о жизни, о счастье. Эта удивительная история, простыми словами рассказывающая о главном, легла в основу одноименного фильма Клода Берри с Одри Тоту в главной роли (2007).