Не так давно - [78]

Самым «грозным» его оружием, однако, был двенадцатимиллиметровый черногорский револьвер с барабаном, который стрелял как берданка — с треском и сильной отдачей. Это была память об односельчанине его Симо Попове, который дал Денчо этот револьвер в тот день, когда он перешел на нелегальное положение.

Всего лишь несколько дней понадобилось ему, чтобы познакомиться с делами Трынской околии и сказать, что мы располагаем солидной базой. В наших ятаках и партизанах Денчо увидел ту же смелость, преданность и самоотверженность, какие он наблюдал среди югославских патриотов. Бабушка Лена, бабушка Сета, бабушка Райна и тетя Божана были нашей гордостью. Они радовались вместе с нами и страдали тоже вместе с нами.

* * *

Ровно через неделю после нашей акции в селе Джинчовцы, Крыстенка — сноха бабушки Сеты из Слишовцев — собрала подробные сведения насчет Стрезимировской сыроварни, общинного управления и их охраны. Она же снабдила нас краской, керосином и нафталином. Мы перевели на нашу территорию пятерых товарищей из первой группы, которых оставили у югославских партизан, и после короткой подготовки к концу июня были готовы к новой операции.

Охрану сыроварни и общинного управления в Стрезимировцах теперь несла вооруженная стража. Фашисты извлекли урок из случая в Главановцах и в сельскую стражу стали подбирать самых верных своих людей. Кроме того, в Клисуре в постоянной боевой готовности стоял полицейский взвод.

Но как бы тщательно ни подбирался состав сельской стражи, в нее все равно попадали наши люди, а если это и не удавалось, они узнавали про все через своих родичей. Именно таким образом Крыстенка и установила, что сельская стража настроена в нашу пользу и что караульные уговорились при первом же нашем выстреле покинуть свои посты.

Операцию эту мы проводили исключительно своими силами. Теперь мы уже располагали достаточным количеством бойцов и оружия. У всех были ружья, а у некоторых и пистолеты. Автомат был закреплен за Стефаном — самым лучшим и опытным нашим стрелком.

Внезапность нападения обеспечила нам и в этой акции быстрый успех. После первого выстрела стража, действительно, покинула свои посты и убежала в овраг, откуда, чтобы потом оправдаться перед властями, вела беспорядочную стрельбу и израсходовала все патроны. А мы за это время разгромили сыроварню, часть продуктов взяли с собой, часть уничтожили и подожгли архив вместе с постройками, которые были государственной собственностью. Нашими трофеями были: десять итальянских ружей и пишущая машинка, а трофеем крестьян в результате наших действий было прекращение реквизиций и освобождение от накопившейся за десятки лет задолженности по налогам, штрафам, пошлинам, которые значились в общинных реестрах. Вскоре прибыла полиция из клисурского участка, но мы были уже вне опасности. Теперь опасности подвергалась она сама; боясь засады, полицейские начали предупредительную стрельбу издалека, так что пока они добрались до здания общины, оно успело сгореть.

Больше всего радовались после операции наши девушки. Хотя боя мы не вели, им все же удалось раза по два выстрелить. Кроме того, быстрота действий у объектов вырабатывала и закаляла навыки, которых у них еще не было. Самым трудным для них, однако, оказалось нести сыр. На этот раз, наученные главановским опытом, мы прихватили с собой изрядное количество сыра.

— Ох, этот чертов сыр! Не могу больше тащить его, — пожаловалась Виолета, но так, чтобы ее не услышал Стефан; при нем она всегда старалась быть образцовой партизанкой.

— Чертов! А вот что ты, деточка, завтра запоешь, когда захочешь ням-ням! — поддразнивая, ответил Ванчо.

— Я и есть не буду, только бы кто взял его у меня.

— Вижу, на что намекаешь, — только у меня и без того ноша будь здоров!

— Но ведь ты же мужчина — можешь и большие тяжести носить, — уговаривала его Виолета.

— Ну, а если я мужчина, — так что: у меня души нет? — сердито возражал Ванчо.

Но, несмотря на это, он взял у Виолеты большой круг сыра и понес его под мышкой. Увидев это, Цеца (Стела Мешулам) вытаращила глаза и крикнула:

— Как это понимать, Ванчо? Что за такие особые чувства у тебя к Виолете? Возьми и у меня круг, не то возьму грех на душу и доложу, куда следует, что между вами что-то есть!

— Да замолчи ты! Я же не каторжный, чтоб на меня каждый взваливал сколько ему вздумается! Ищи-ка себе кого-нибудь другого. А что касается твоих подозрений, то лучше попридержи язык, не то я сам его придержу.

— Ну хватит, Цеца, — вступилась за Ванчо Виолета. — И чему позавидовала! Пусть Ванчо понесет немного мой сыр, а потом возьмет твой.

— А ты не будь доброй за чужой счет, потому что я вот сейчас возьму и брошу твой сыр. И откуда только вы взялись такие хитруши!

Виолета обернулась и увидела Стефана. Он шел неподалеку от них и молча слушал разговор. Виолета примолкла. Что если он подумает о ней: «Вот она какая, оказывается».

Ванчо сильно запыхался и с трудом произносил слова. Но девушки ему не сочувствовали, — иначе им самим пришлось бы нести сыр.

— Ну-ка поглядите на Бонку, — с усилием продолжал он. — Ни у кого помощи не просит, не жалуется, а вы что такие квелые?