Не так давно - [76]
Сборщик расстроился еще больше. Он знал, как ожесточены люди против реквизиций, знал, сколько неизвестностей сулит опрос населения, но чувствовал свое бессилие. Судьбу его мог решить случай. И все же в нем тлела искра надежды… «Я, поди, не хуже лесника Симо».
Слух о нашем приходе сразу же разнесся по всему селу. За несколько минут маленькая площадь в Джинчовцах была полна народу. Крестьяне со всех сторон окружили сборщика.
Взобравшись на повозку, я коротко разъяснил грабительскую политику фашистов и предложил крестьянам забрать обратно молоко.
— Не надо нам его, ребята! — крикнул какой-то старик. — У нас и посудин под рукой нет.
— Лучше вылить его на площади — пускай собаки и кошки его вылакают, — предложила молодая женщина.
— Верно, вылейте… — поддержали ее остальные.
— Ну, а как быть с этим? — спросил я крестьян.
— Расстрелять! — крикнул кто-то из толпы.
— Нет, это уж слишком, — возразил ему другой.
И сразу же все загудели, словно пчелы в улье: «Это слишком, хватит пока предупреждения».
— Значит вы предлагаете сборщика отпустить, но предупредить его. А если он не образумится, тогда расстрелять, так что ли?
— Так, так, — в один голос подтвердили крестьяне, и наступило молчание.
— Ты слышишь? — обратился я к бледному как полотно сборщику. — Обещаешь больше не отбирать у людей заработанное их по́том?
— Обещаю, — живо ответил тот, сразу же приободрившись после снисходительного решения крестьян.
— Хорошо, запомни, что ты обещал перед всем селом, а теперь снимай бидон и выливай молоко.
Молочник скатил огромный бидон на землю, приоткрыл его, и молоко хлынуло белым ручьем.
— Вот и делу конец! — заметил пожилой крестьянин. — А немцы пусть хоть мои постолы едят.
Мы отпустили молочника, а следом за ним ушли из села и сами. Прощанье было очень теплым. Несколько женщин пошли провожать нас и потихоньку сообщили, кто из деревенских холуйничает перед властями, предложили продукты и еще раз напомнили нам, что и в их: селе надо во что бы то ни стало разрушить сыроварню.
Нетерпеливые джинчовчане сразу же кинулись в соседние села разносить новость, а там сборщика уже дожидались, как обычно, женщины и дети. Его опоздание всегда вызывало у них возмущение. Мало того, что он забирает у них молоко, так они еще должны терять зря время. Возмущались и реяновчане. В это время по дороге со стороны Джинчовцев примчался запыхавшийся парнишка. Одна острая на язык бабка спросила его:
— Где запропастился этот проклятый сборщик, чтоб ему скиснуть! Полдня держит на ногах.
— Не придет он, ступайте домой. Партизаны вылили все молоко, что было у него, а самого прогнали! — радостно сообщил парнишка.
— Храни их господь!
— Долгой им жизни и здоровья!
— Пошли им, боже, всяческого добра! — слышались со всех сторон добрые пожелания партизанам.
Такие же пожелания и слова благодарности высказывали и слишовчане, и стрезимировчане, и боховчане, которые входили в состав стрезимировской общины.
Об этой нашей акции тут же узнал и Байкушев. От злобы глаза у него налились кровью. Вскочил, как ужаленный, заорал на дежурного, и тут же два грузовика, в полной готовности постоянно стоявшие у околийского полицейского управления, заполнились полицейскими. Заработали моторы, и грузовики понеслись на самой большой скорости к Джинчовцам. Густое облако пыли следовало за ними.
Прибыв в село, Байкушев дал строгое предписание полицейским за несколько минут собрать всех жителей. Они заметались из конца в конец по селу, стучали в ворота, грозно кричали, но люди попрятались, и никто не показался на глаза полицейским. На площади стояли смиренно лесник, акцизный, заместитель старосты, полевой сторож и полицейские.
— Попрятались все, господин начальник. Поддерживают этих лесных разбойников, — заявил старший полицейский.
— Гм-м, поддерживают их, значит. А раз народ поддерживает, то нам с ними не справиться, — процедил сквозь зубы Байкушев. — А найдется ли хоть один порядочный человек, который покажет нам, куда они ушли? — с укором обратился начальник полиции к четверым крестьянам, которые, словно мумии, стояли перед ним.
— Вверх подались, господин начальник, — указывая рукой, сказал стоявший первым в ряду. — Много их было.
— У страха глаза велики. Напугались так, что языки проглотили. Не понимаете, что сами льете воду на мельницу разбойников.
Джинчовские представители власти опустили головы и молча слушали упреки разгневанного начальника полиции. Они боялись не партизан, а прикативших сюда на грузовиках злющих полицейских.
Начальник полиции взобрался на тощую лошаденку заместителя старосты и, сделав знак полицейским следовать за ним, отправился по нашим следам. Поднялись на гребень Яничова-Чуки. Оттуда разглядели стадо овец и направились к нему. Предполагали, что выяснят кое-что у маленьких пастушат, с которыми мы только-что расстались. Это были Божурка и Ценко из моего села. Отец их уже с давних пор безропотно нес бремя безысходной нищеты. Единственный выход из своего тяжелого положения он видел в свержении фашизма и потому научил детей своих оберегать партизан даже ценой собственной жизни.
Увидев маленьких оборванных ребятишек, начальник полиции обрадовался. Он рассчитывал не столько на их уважение к полиции, сколько на детскую наивность и страх. «Если не удастся их обмануть, припугну, — решил Байкушев, — но так или иначе узнаю партизанские тропки».
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.