Не так давно - [72]

Комиссара все еще не было. Перед ним стояла сложная задача. Он должен был одновременно разведать обстановку на нескольких объектах — в полицейском участке, на сыроварне — и разузнать все о старосте Тричкове.

Это должна была быть наша первая боевая операция, поэтому мы вкладывали в нее все наши знания и способности, старались, чтобы она была хорошо подготовлена и чтобы мы уже первым своим ударом привели в растерянность всех фашистов околии и показали населению, что отряд действительно в состоянии защитить его интересы. Желание бойцов поскорее вступить в настоящую борьбу было так велико, что уже трудно было сдержать их нетерпение и дождаться возвращения Делчо, от сведений которого зависел успех нашей акции. Он был сейчас тем фокусом, в котором соединялись мысли всех без исключения бойцов.

— Идет! — радостно возвестил часовой.

Все вскочили и, обернувшись на возглас, стали искать глазами комиссара отряда.

— Вот он! — в один голос закричали сразу несколько человек.

— Возвращается живой и невредимый, — сказал Велко. — Подтянитесь, пахнет порохом!

Все оживились. Успешным ли будет их боевое крещение — вот о чем думали сейчас бойцы. Как отряд в целом, так и каждый в отдельности все хотели поскорее пройти это первое испытание. Не проявлю ли я малодушия, не дрогнет ли у меня рука — вот что волновало сейчас каждого.

Чувство страха вовсе не было чуждо этим юношам и девушкам, и они оказались в отряде не потому, что считали себя бесстрашными. Готовность, с которой они шли на смертный бой, объяснялась не тем, что они не любили жизнь, что она им опротивела, а именно тем, что они ее очень любили. Что же касается самого сражения, то оно страшно до первого выстрела, до того, пока не будет отдан приказ действовать. После этого тобой овладевает стихия боя, и ты забываешь обо всем на свете. Но это еще только предстояло открыть в себе нашим молодым бойцам.

Командир и комиссар отряда, начальник штаба и командир югославской десятки обсудили данные разведки, составили схему местонахождения объектов, стрелками отметили на них тропы, но которым подойдет отряд, определили состав групп, которые должны действовать против каждого объекта, и время для занятия исходной позиции. При распределении бойцов мы старались, чтобы в каждой группе был хотя бы один местный товарищ, который хорошо бы знал расположение села. В группу для поимки старосты был назначен Стефан, а для нападения на участок и сыроварню — мы с Делчо.

Очередность объектов установили в соответствии с их важностью. Самым серьезным мы считали полицейский участок. Для него выделили и самую большую группу, в которую включили товарища Милича и югославского пулеметчика — опытного и смелого партизана. Пулемет был нашим единственным автоматическим оружием. Остальные были вооружены карабинами и винтовками-манлихерами, каждому было выдано от двадцати до тридцати патронов. Этого количества патронов было совершенно недостаточно для ведения продолжительного боя, поэтому мы очень рассчитывали на внезапность нашего удара и стремительность действий. На захват всех трех объектов мы предусматривали не более одного часа. Нападение должны были произвести ночью.

Около полудня я обратил внимание на особое оживление среди бойцов. Велко, окруженный со всех сторон, что-то рассказывал, а они его о чем-то расспрашивали и возбужденно восклицали. Это оживление было вызвано, оказывается, бегством хвастуна Мордохая. Этот молодчага не выдержал первого испытания.

Когда Велко пошел с ним доканчивать одну из землянок, Мордохай спрятался от него и исчез в лесу. До самого вечера мы исходили все вокруг, искали его везде и всюду, но так и не нашли. В это время он уже был в гостях у полиции.

Дезертирство Мордохая нас очень встревожило. Не зная точно, где и когда мы собираемся проводить акцию, он все же, как и остальные бойцы, знал, что какая-то акция готовится. Об этом недвусмысленно говорило и присутствие югославских партизан. Бегство Мордохая поставило под сомнение ее успех, грозило опасностью засад на дорогах и возле тех сел, где была полиция и вооруженная сельская охрана, но несмотря на все это, командование отряда не отменило своего решения. К вечеру, когда солнце коснулось самой высокой части Выртопа и на склоны Большой Рудины легла тень, отряд построился в две шеренги. Пока не стемнело бойцы сориентировались на местности в районе, где им придется действовать, а на случай, если кто-нибудь во время акции оторвется от группы, наша исходная позиция была назначена также и сборным пунктом.

До главановских постоялых дворов было километров восемь. По настоянию Стефана мы отклонились от маршрута и прошли мимо его села. Он заглянул на минутку к своим родителям, и, к общей радости, его отец — бай Рангел — дал согласие той же ночью прийти к нам в отряд. Готовность старого члена партии участвовать в вооруженной борьбе вызвала энтузиазм и у болгарских, и у югославских партизан, тем более, что фашисты приложили немало усилий, чтобы подкупить совесть бая Рангела и уговорить его выдать им сына. На такую подлость отец Стефана, воспитанный партией в преданности к ней и к народной борьбе, разумеется, пойти не мог. Новость эта рассеяла неприятный осадок, вызванный поступком Мордохая.