Не так давно - [189]

— Устроятся. И вообще они тоже должны будут уйти. В Софии останется совсем мало народу.

Группа Славчо Трайкова была не очень большой — всего шесть человек, все шестеро рабочие.

Группа была уведомлена о директиве партии в этот же день: одним сообщил Славчо, другим — Слави Костов. И Славчо Трайков, и секретарь райкома Мирчо Спасов остались очень довольны, что в группе не нашлось ни одного, кто бы не поддержал решения партии. Все встретили его с восторгом.

После сообщения прошло несколько дней. За это время ушел секретарь райкома партии, ушли и «квартиранты», из-за которых Слави не мог оставить свою квартиру. Теперь дорога в отряд была открыта, необходимо было только организовать уход остальных членов группы. Славчо Трайков передал Слави, что в эти дни к нему придет один человек, который принесет иллюстрированный журнал и передаст привет от жены — это будет означать, что Слави надо уходить вместе с ним.

С этого момента Слави был наготове. Он всякий момент ожидал неизвестного и только напоминал своим товарищам:

— Эй вы, смотрите, чтоб все были готовы и чтоб никто не увильнул.

— Как ты можешь допустить такое? — с обидой отвечали ему. — Мы уже столько времени ждем, а теперь увиливать? Об этом и речи не может быть.

Двенадцатого апреля Слави раньше, чем в другие дни, вышел на работу. Наскоро просмотрел газету «Заря», познакомился с новостями и решил телеграфировать жене, чтобы та немедленно приехала в Софию. Жена с детьми в это время находилась в Плевене. Составил текст телеграммы и пошел на ближайшую почту отправить ее.

Потом вернулся в мастерскую и только переоделся в рабочую одежду, как в дверях показался незнакомец, одетый в куртку и гольфы. Вид у него был немного помятый, и, если судить по внешности, он не внушал Слави доверия. Но сейчас существенным было не фигура, а сообщение, ожидавшееся с таким нетерпением, не дававшее спать ни днем, ни ночью.

— Здесь мастер Слави Костов? — низким голосом спросил незнакомец.

— Это я, — быстро ответил Слави, будто боясь, что незнакомец уйдет и ничего не сообщит.

— Большой привет от Цецы. Она послала вам этот журнал и сказала, что скоро приедет в Софию, — произнес незнакомец давно ожидаемый пароль.

Слави сразу же взял переданное, поблагодарил его и знаком предложил выйти.

— Люди готовы? — спросил посланец.

— Готовы, но один уехал в село. Похоже, что он не пойдет в отряд.

— А остальные?

— Один болен.

— А остальные? — повторил вопрос незнакомец.

— Что до остальных — остальные готовы, — ответил Слави, чувствуя себя виноватым в том, что те двое могут не пойти.

— Сколько вас?

— Четверо.

— Хорошо, завтра в девять часов явитесь на остановку «Сахарная фабрика». Поедем как незнакомые. Купите билеты до станции Земен. Там будет двуколка, поедем на ней, опять-таки как незнакомые, до села Средорек. Все ясно?

— Ясно! — ответил Слави, и они расстались.

Вернувшись в мастерскую, Слави сел за работу, но у него все валилось из рук. Мысли его блуждали в другом месте.

Целый день не мог Слави настроиться на работу, не мог сосредоточиться. То инструменты падали из рук, то он забывал включить рубильник, то путал имена работавших с ним товарищей — все это не могло остаться незамеченным.

— Слави, ты что такой неспокойный? Что случилось? — спросил его один хороший человек, но, к сожалению, еще не партийный.

— Один из малышей разболелся, — ответил Слави.

— Э, не беспокойся! У детей быстро все проходит. Выздоровеет.

— Да я знаю, что выздоровеет, но больно уж положение тяжелое, — волнуясь, объяснил Костов.

Наконец рабочий день закончился, и он ушел домой. В квартире пусто, поделиться не с кем. Занялся уборкой, потом задумался, что из вещей взять с собой.

Может, ничего не брать — кто-то ему говорил, что на свободной территории есть целые склады, бери, что хочешь, — но потом все-таки решил взять одну-две пары белья для смены. Ночь прошла неспокойно. Тысячи вопросов приходили на ум и разгоняли сон: как прибудет в отряд, как тамошние товарищи встретят его, все ли пройдет благополучно, что там за жизнь? Там, наверное, уже сложилось новое общество, о котором он мечтал и за которое боролся. Но эту радость омрачали беспокойство и тревога. Как же так, уйти, не повидавшись с женой и детьми. С той, с которой долгие годы делил и радость, и скорбь. Расставаясь, люди вспоминают обо всем, что пережили вместе, что их связывает, словно для того, чтобы проверить, не ослабли ли связывающие их узы, и еще более укрепить их. Как жена встретит его уход? Она всегда его понимала, была сознательной женщиной и наравне с ним участвовала в борьбе. Не отвернулась от него, ни когда его арестовали, ни когда подлые агенты говорили ей, что он пошел не по тому пути, что этот путь неправильный и приведет их обоих к виселице. А сейчас образ его жены, смелой и жизнерадостной работницы с табачного склада, стоял перед ним еще светлее и привлекательнее, чем раньше, и он умирал от желания ее видеть. Нет, она его не осудит!

Вместе с женой вспомнились ему и дети, двое, как ему всегда казалось, похожих на нее всем и во всем. Милые детишки, хоть бы остаться в живых, повидать вас! Думая обо всем этом, он задремал довольно поздно и сразу проснулся, когда кто-то тревожно постучал в двери.