Не так давно - [127]
Случилось так, что обе группы явились в Калну в один и тот же день. С Делчо пришли три новых партизана — Свилен Веселинов (Момчил) из Перника, Георгий Лазаров (Гриша) и Трайчо Македонский. В это же время вернулся с границы и Петко. Он разыскал своего брата Недялко и привел его с собой. Обе группы, включая новых товарищей, насчитывали четырнадцать человек, из которых только восемь были хорошо вооружены.
Моя встреча с Денчо намечалась в районе Верхней Мелны. По дороге, проходя мимо Главановцев, мы решили напасть на полицейский участок. Мы знали, что в селе много полиции, и ввязываться в бой не входило в наши планы. Мы хотели только подразнить врага. Перешли в брод реку Эрму и вышли к участку, на который мы уже нападали в июне этого года. Бесшумно перемахнули через плетень, окружавший огород, залегли в кювете по левую сторону шоссе Трын — Главановцы. Понимая, что малейший шорох может провалить наш план, я отдал приказ соблюдать строжайшую тишину.
Во главе небольшой колонны ползли Златан, Мито — брат Райчо, Крыстан и Крыстьо из Ярославцев. Они составляли штурмовую группу, которая должна была атаковать первой. Продвинувшись ползком на несколько шагов, они останавливались и надолго замирали. Это вызывало вполне основательное негодование следовавших за ними товарищей, которые тревожились, что время уходит и враг может обнаружить нас. Прошел час, штурмовая группа подползла близко к часовому, партизаны открыли огонь. Златан бросил гранату. Полицейский успел вбежать во двор, где спало еще шестеро человек. Услышав взрыв, они бросились бежать через поле в ближайший сосновый лесок, метрах в ста от школы, где была расквартирована полицейская рота.
Убежавшие из участка полицейские открыли огонь, только добравшись до леска. Спустя некоторое время, открыли стрельбу и полицейские, находившиеся в школе. Они подумали, что со стороны леса их обстреливают партизаны, и сосредоточили весь огонь против своих. Видя, что цель достигнута, мы отошли. Позже мы узнали, что стрельба продолжалась всю ночь. Ни полицейские из участка, ни те, что находились в школе, долго не могли понять, что происходит. И те, и другие думали, что имеют дело с напавшими на них партизанами.
Это третье подряд нападение на Главановцы ввергло полицию в большую тревогу. Полицейские думали теперь не о том, чтобы нападать, а только о защите, для чего вокруг школы были построены более надежные укрытия.
После встречи с отрядом штаб разработал подробный план нападения на рудник. Мы не знали состава охраны, поэтому решили совершить одну-две вылазки в отдаленный от рудника район с целью отвлечь внимание полиции, а затем ударить по главному объекту. Такая тактика была не раз испытана и давала хорошие результаты.
Для этой цели мы наметили село Божица Босилеградской околии и села Шипковица и Драгойчинцы, расположенные в восьми-десяти километрах от рудника. В этих селах нам еще не приходилось бывать, и они были нам совсем незнакомы.
По дороге в Божицу ночь застала нас в районе горы Кырвав-Камык, возвышавшейся примерно на тысячу семьсот метров над уровнем моря. Ночью выпал снег, земля сразу же побелела. Снегом запорошило и нашу одежду. Стало холодно. Мы разложили костры, вокруг накидали сухих ветвей и улеглись, спасаясь так от простуды. Спать, однако, не было возможности. Пока у костра согреешь грудь, замерзнет спина.
— Товарищи, так не уснешь, — пожаловался Денчо, который мог спать при любых обстоятельствах и в любом положении. — Вставайте, будем греться!
Еще не получив ответа, он взял губную гармошку, с которой не расставался, и заиграл трынское хоро.
— Если уж товарищ Денчо не может заснуть, — отозвался Огнян. — значит, морозец порядочный. — И тут же вскочил. Вслед за ним поднялись и другие. Хоро заколыхалось.
Кроме того, что Денчо умел необыкновенно быстро засыпать, за ним водились еще две слабости — во сне он громко храпел, а в свободное время до винтика разбирал и выводил из строя свои часы.
Однажды, когда мы спали на сеновале бабушки Сеты в Слишовцах, совсем рядом с нами играли детишки. Пока они возились внизу, нам не угрожала опасность быть обнаруженными. Но когда они задумали забраться на яблоню, ветви которой достигали кровли сеновала, тогда и я, и Стефан испугались. Денчо спал и храпел так громко, что дети не могли бы не услышать его. Если бы я не закрыл ему рот рукой, они обнаружили бы нас и нам пришлось бы среди бела дня покинуть наше укрытие.
У Денчо часы не работали больше одной-двух недель. Всякий раз, возвращаясь из Софии, я приносил ему часы, и всегда он был без часов. Попадут ему в руки часы, считай, что их уже нет, разберет, соберет, потом снова разберет и будет с ними возиться, пока они навсегда не остановятся в его руках.
Наряду с этими простительными слабостями, Денчо обладал многими завидными качествами. Общительный и веселый, он быстро завладевал сердцами товарищей. Его одинаково любили и молодежь, и пожилые партизаны, он со всеми находил о чем поговорить. Пользовался большим авторитетом в отряде и был любимым командиром — смелым, преданным, находчивым и справедливым. Таким его воспитал наш славный РМС.
Филипп Филиппович Вигель (1786–1856) — происходил из обрусевших шведов и родился в семье генерала. Учился во французском пансионе в Москве. С 1800 года служил в разных ведомствах министерств иностранных дел, внутренних дел, финансов. Вице-губернатор Бессарабии (1824–26), градоначальник Керчи (1826–28), с 1829 года — директор Департамента духовных дел иностранных вероисповеданий. В 1840 году вышел в отставку в чине тайного советника и жил попеременно в Москве и Петербурге. Множество исторических лиц прошло перед Вигелем.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Анна Евдокимовна Лабзина - дочь надворного советника Евдокима Яковлевича Яковлева, во втором браке замужем за А.Ф.Лабзиным. основателем масонской ложи и вице-президентом Академии художеств. В своих воспоминаниях она откровенно и бесхитростно описывает картину деревенского быта небогатой средней дворянской семьи, обрисовывает свою внутреннюю жизнь, останавливаясь преимущественно на изложении своих и чужих рассуждений. В книге приведены также выдержки из дневника А.Е.Лабзиной 1818 года. С бытовой точки зрения ее воспоминания ценны как памятник давно минувшей эпохи, как материал для истории русской культуры середины XVIII века.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)