Не так давно - [118]
Встреча с Катей была недолгой. Мы прошли с ней вместе каких-то двести-триста метров. За столь краткий срок можно высказать отдельные мысли, передать какой-нибудь эпизод, но на то, чтобы составить характеристику собеседника, запечатлеть его образ, времени было недостаточно, однако я так твердо запомнил ее взгляд, почувствовал силу ее характера, смелость ее мыслей, что она навсегда осталась в моем сознании.
Скоро мы расстались, Я еще оставался в Софии, но больше с Асеном и Катей мы не виделись. Я знал, что они очень заняты работой, но был уверен, что не сегодня-завтра они придут в отряд.
Здравко получил задание от секретаря окружного комитета связать меня с товарищем Тодором Живковым (Янко). С ним я тоже не был знаком. Позже узнал, что он член окружного комитета и отвечает за Трынскую и Брезникскую околии.
Встреча с ним состоялась на огороде, недалеко от минеральных источников Овча-Купель. Здесь мне были знакомы каждый кустик, каждая межа.
Янко начал разговор в шутливом тоне, очевидно, задавшись целью расположить меня к большей словоохотливости. Такие люди обыкновенно узнают больше тех, кто держится официально. С такими, как он, человек чувствует себя свободнее, говорит не только о главном, но и о маловажных вещах, а умный, находчивый руководитель может из всего этого сделать существенные выводы.
Янко интересовали самые обыкновенные разговоры с женщинами и стариками на селе, то, как нас встречает народ, как дети исполняют роль разведчиков, он спрашивал об отношениях девушек и парней в отряде, о снабжении и прочем. На все вопросы я давал подробные объяснения. Он делал какие-то заметки в тетрадке, Но я в них ничего не понял. Вероятно, это была своеобразная шифрованная запись, в которой разбирался только он один. Товарищ Живков одобрил характер нашей разъяснительной работы, подчеркнул, что необходимо использовать в комитетах Отечественного фронта всех честных авторитетных людей, которые стоят на стороне народа. Весьма основательной была его критика того, что мы на практике недооцениваем работу по созданию комитетов Отечественного фронта.
После того как я ознакомил его с положением дел в околиях, Янко информировал меня о событиях международного и внутреннего характера, происходивших летом и осенью 1943 года.
На Восточном фронте немецко-фашистские войска отступали. Тотальная мобилизация, проведенная в Германии с целью компенсировать пониженное качество дивизий их количественным увеличением, не оправдала себя. Попытки Гитлера осуществить в течение лета наступление на Востоке с целью вернуть потерянное и взять Москву потерпели полный провал. Под Курском были разгромлены две основные наступающие немецкие группировки. Перейдя в контрнаступление, советские войска поставили перед неизбежной катастрофой всю немецко-фашистскую армию. Последняя утратила окончательно и безвозвратно инициативу, возможность вести наступательные действия в больших масштабах, а это значило, что Германия проиграла войну.
Красная Армия каждый день получала новую, более совершенную боевую технику. В результате успешно проведенных операций под Волгоградом и Курском была освобождена огромная советская территория. Эти успехи особенно благоприятно отразились на развитии Сопротивления в оккупированных Гитлером странах, в том числе и в Болгарии.
После смерти царя Бориса Болгарией правили регенты. От этих регентов, как и от некоторых перемен в составе правительства, нельзя было ожидать изменения политического курса. Болгарские фашисты все больше сближались с Гитлером и его бандой. Тяжесть бремени этой сделки ложилась на плечи народа, на плечи рабочего класса. Усиливалась и без того жестокая эксплуатация трудового народа, а его экономическое положение становилось все более невыносимым.
Для нашей страны наступили мрачные и голодные дни. Фашисты уменьшили пайки рабочим и служащим, хлеб стал хуже некуда. На рынке исчезли последние продукты, которые до сих пор еще кое-где появлялись.
Отпор масс, как и вооруженная сила народа, возрастал заодно с недовольством. Пассивное сопротивление всюду перерастало в вооруженные схватки. Каждый куст, каждое дерево и каждый камень стреляли по фашистам. Им всюду угрожала опасность.
— Мы приступили к решительным действиям, — сказал товарищ Живков. — Все, кому угрожают аресты, должны немедленно идти в отряды. Думайте о зиме. Она принесет ряд неприятностей, но их может быть меньше, если заранее принять меры. Как у вас с землянками? — спросил он.
— У нас нет землянок, и мы не собираемся их отрывать. Народ укроет лучше, чем любая самая глубокая землянка.
— Это правильно, если удастся осуществить ваш план. Вы хорошо защитили интересы населения околии, избавили народ от реквизиций. Следовательно, можете ожидать полной поддержки. Мы сможем вам помочь теплой одеждой, обувью. Рассчитывайте на полушубки, свитера, носки и санитарные материалы. Все это, понятно, будет в ограниченном количестве, но все-таки в какой-то мере удовлетворит ваши нужды. Готовьтесь к весне развернуть отряд. Партия и РМС проведут мобилизацию. Об этом надо думать уже сейчас.
Наш разговор продолжался около двух часов. За это время все вопросы, стоящие на повестке дня, были подробно обсуждены. Я был доволен нашей беседой, предполагаю, что и товарищ Янко остался доволен.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.