Не так давно - [116]
Около полудня тела молодых героев полицейские отвезли в село Реяновцы. Их положили перед школой. Фашисты хотели запугать население. Они распустили слух о том, что отряд разгромлен, а его руководители — ранены или убиты.
Но вместо страха убийцы вызвали у населения еще больший гнев и возмущение, а любовь к народным мстителям только усилилась.
Выйдя из окружения, Райчо и Вельо пересекли вдоль боховский лес и оказались у Огорелицы — горного хребта, который отгораживает село Бохову с юго-востока. Тут они наткнулись на полицейский взвод, прибывший из Стайчовцев. Полицейские заметили их и открыли огонь. Оба партизана соскочили в узкую ложбинку, промытую ливневыми потоками и сбежали вниз. Оголенные корневища деревьев цеплялись за ноги. Вельо и Райчо падали, поднимались, снова бежали, снова падали, снова поднимались и бежали. Это все больше и больше изматывало их силы, а буквально по пятам по обе стороны ложбины за ними неотступно следовали полицейские.
Но вот путь партизанам преградил огромный бук, снесенный потоком и засыпанный песком. Вельо зацепился за его сук и упал. Тут его настигла вражеская пуля, и Вельо погиб, а маленький Райчо продолжал бежать и только чудом спасся.
Немало испытаний пришлось выдержать также Огняну и баю Захарию. От поста они спустились к монастырскому лесу и притаились там до наступления темноты. Когда опустилась ночь, они решили попробовать как-нибудь добраться до Калны. Но чтобы попасть в Калну, надо было пройти через реяновские, а затем через слишовские поля, подходы к которым находились под тщательной охраной полиции.
Неподалеку от Реяновцев Огнян и бай Захарий наткнулись на полицейский патруль. Партизаны залегли. Двое полицейских приблизились, и наши без предупреждения открыли огонь. Один из полицейских упал, а другой убежал. Огнян и бай Захарий, воспользовавшись этим, быстро пересекли поле и добрались до Калны.
В течение двух дней в Калне собрались почти все уцелевшие в боях партизаны. Кроме убитых и раненой Милки, схваченной полицией, не хватало еще бая Пантелея, Цецы и Божко-Боримечки. Позже выяснилось, что Цецу схватила полиция в районе села Стайчовцы. Божко вернулся домой и под нажимом брата сам отдал себя в руки полиции, а бая Пантелея мы так и считали пропавшим без вести. Отряд потерпел тяжкий урон: четверо убито, трое схвачены полицией и один пропал без вести.
Хотя враг хорошо организовал свои действия против партизан, подняв на ноги все наличные силы околии, хотя наши дерзкие августовские акции страшно его озлобили, может быть, этой страшной беды удалось бы избежать, если бы товарищи, возглавлявшие отряд, приняли в этот день более строгие меры по охране и до конца соблюдали партизанские правила. Этот случай был для нас наукой; теперь мы знали: что бы там ни было, — партизаны всегда должны строго соблюдать правила партизанской жизни и всегда должны быть готовы отразить любое неожиданное нападение.
Собрав всех оставшихся в живых бойцов, командование серьезно задумалось над тем, как восстановить авторитет отряда. Это стало нашей первой заботой. Мы решили показать населению, что отряд не разгромлен, что его руководители живы и что он продолжает наносить еще более смелые удары по разлагающемуся фашистскому режиму.
Таким ударом стала акция против полицейской роты в селе Главановцы, о которой мы договорились со Смаевичем и Антуновичем. В ней участвовали несколько десятков югославских и болгарских партизан, и она развеяла в пух и прах ложь фашистов о том, что отряд разгромлен. С того дня Драгулов и Байкушев перестали спать у себя дома, что только доказывало, с какой неимоверной быстротой нарастал страх у столпов режима.
Приход товарища Здравко Георгиева в Трынскую околию имел целью, во-первых, дать ему возможность ознакомиться на месте с условиями, в которых живет и действует Трынский отряд, и, во-вторых, познакомиться со всеми нами и оказать нам посильную помощь. Как начальника штаба зоны его больше интересовали военные вопросы, но это вовсе не мешало ему рассмотреть и нашу партийно-политическую работу. По его указанию, Денчо, который в то время был заместителем комиссара отряда, принял на себя обязанности начальника штаба и занялся боевой подготовкой личного состава и разведкой, а мы с Делчо продолжали выполнять прежние функции: Делчо — комиссара, а я командира отряда и ответственного за политическую работу в Трынской и Брезникской околиях. Ввиду давно прерванной связи с партийным руководством округа, мне пришлось вместе со Здравко Георгиевым отправиться в Софию, чтобы там с его помощью попытаться восстановить эту связь.
Вместе с нами из Црвена-Ябуки отправилась в Софию и одна югославская партизанка; она чем-то страдала, и нигде, кроме как в Софии, ей не могли бы оказать необходимой помощи. Была она довольно полной, но ходила хорошо. Похоже, у нее была неплохая тренировка. Конечно, она отставала от нас, и я время от времени говорил ей:
— Поторапливайся, Даница, дружок, получишь пирожок!
Она улыбалась, ускоряла шаг и отвечала:
— Эх, и за картошечку спасибо скажу, только не заставляй меня торопиться.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.