Не стреляйте в партизан… - [57]

Отвыкли мы и от денег. Потом заново жизнь приучала. По прежней привычке, приобретенной в военное время, мы всегда рвались туда, где горячо. После освобождения области от оккупации назначили (тогда не избирали) меня первым секретарем Пинского горкома комсомола. Осенью 1944 года поздно вечером раздался телефонный звонок. Звонил недавний начальник штаба партизанского соединения Николай Степанович Федотов:

– Лошадь есть? Седлай ее и при оружии скачи сюда.

Разбудил партизанского ординарца Якова Лебедя – его определили конюхом в штат горкома:

– Седлай коней!

Автомат, пистолет всегда с собой, патроны и гранаты в вещмешок – и к штабу. Федотов ввел в курс дела. Бандеровцы большим отрядом, человек четыреста, двигаются из соседней Волынской области, чтобы захватить областной город. Он казался легкой добычей. В городе гарнизон небольшой. Охрана госпиталя моряков речной флотилии, несколько десятков милиционеров, эскадрон партизан. Учитывая, что в заречной части Пинского района никто из них не партизанил, а я и до войны работал в этом районе, и в 1943–1944 годах прошел все стежки-дорожки, то и надежда на меня возлагалась большая.

Продвинулись с эскадроном и милицией за Пину километров на 20 – 30. Банда в бой не вступала. Возможно, не все еще подтянулись, а может, не успели разведать противника, то есть нас. Группа их конников выскочит на опушку леса, постреляет и наутек. И так день, другой.

На третий день приезжает на «Виллисе» начальник областного управления НКВД полковник Циткин. Человек видный (носил пенсне в золотой оправе), интеллигентный, а покрыл меня таким трехэтажным матом:

– Тебя третий день ищут в городе, а ты здесь околачиваешься. Быстро в машину!

Не пойму, за что ругает, но коня передал ординарцу – и в Пинск. В обкоме получил взбучку. Оказывается, в область приехал секретарь ЦК комсомола Белоруссии Кирилл Трофимович Мазуров. На следующий день попросил, чтобы секретарь горкома комсомола пришел, а его в городе нет. Работники горкома тоже не знали, где я. Уехал-то в ночь. Никого не предупредил.

– Где секретарь горкома? Возможно, загулял, парень молодой, всяко может быть.

А может… Тогда часто по ночам постреливали. Офицера убьют или ранят. Навели справки в военной комендатуре, в больнице, морге. ЧП за последних несколько суток не было. Тогда кто-то догадался: раз исчезли двое, а с ними лошади и оружие – значит, наверное, гоняются за бандой.

Конечно, несерьезно поступил. Бросить горком, никого не предупредить… Но и понять можно: молодой, не отвык еще от автомата. В бой, в родную стихию.

Мазуров, человек мудрый, пожурил, дал совет, чем заниматься в ближайшие месяцы: нужно создавать первичные комсомольские организации, проводить молодежные воскресники по восстановлению предприятий и т.д. Но он и сам любил все посмотреть собственными глазами, пощупать своими руками.

Ну а секретарь обкома Клещев:

– Нордман – мальчишка несерьезный, надо освобождать.

Заступилась Ольга Александровна Сысоева, секретарь горкома партии:

– Пусть пойдет ко мне, помощником.

Так закончилась моя комсомольская карьера. Тоже на партизанской ноте. А с Кириллом Трофимовичем Мазуровым мы потом встречались много раз. Когда он был председателем Совмина Белоруссии, мог один за рулем «Победы» и в выходной день приехать в Телеханский район, где я работал первым секретарем райкома партии. Пообедаем чем Бог послал, побеседуем о житье-бытье с хозяйкой дома, у которой я с семьей снимал квартиру, а потом, не привлекая к себе внимания, поедем по хозяйствам.

Такие беседы и поездки нередко дают для ума и дела больше, чем комплексные проверки целыми комиссиями. Встречались мы и в ЦК КП Б, где он был первым секретарем, и потом, когда он стал членом Политбюро ЦК КПСС, первым заместителем главы правительства СССР. У самого А.Н. Косыгина заместителем, не у кого-нибудь. А тот знал цену людям.

Мне и сейчас приятно, что Кирилл Трофимович хорошо ко мне относился. Не покровительствовал, а именно хорошо относился. В одно время даже пошла сплетня, что я женат на его сестре. Не спорю, почитал бы за честь иметь такого достойного во всех отношениях родственника, но жена моя родилась в простой рабочей семье на Смоленщине, далеко от тех мест, где родился и вырос Мазуров, в войну была санинструктором стрелковой роты.

В своем приватном кругу мы, белорусские партизаны, не раз рассуждали на тему, почему Кирилл Трофимович не стал Героем Советского Союза. Мы же знали, что в 1942 году, когда решено было взорвать хорошо охраняемый мост на реке Птичь, операция успешно завершилась благодаря Мазурову.

В решающую минуту, когда штурмовавшие мост партизаны дрогнули и попятились назад, именно Мазуров возглавил атаку роты автоматчиков отряда имени Гастелло, которая и решила исход боя. Потом, в 1980-е годы, Кирилл Трофимович кое-что рассказал мне сам:

– Пришел ко мне в Кремль Василий Иванович Козлов. Он уже был неизлечимо болен. И говорит: «Кирилл, я вот из больницы сегодня выписался, недолго мне осталось жить. Пришел к тебе попросить прощения. Это я порвал наградной лист на представление тебя к званию Героя Советского Союза. Обижен был тогда за резкую критику».