Не ссорьтесь, девочки! - [113]
— Ты видишь, за что «Оскары» дают! Стыд и позор!
Утром Дональда Донована подняли со стула и куда-то повезли. Кто поднял? И куда повеяли? Обращались с ним мягко и даже заботливо. Значит, это не полиция и не бывшая жена. Но из того, что говорили, он не понял ни слова. Тогда, может, это врачи? Его отправили на принудительное лечение? Теперь он бестолково озирается по сторонам в Юлькиной передней. Только что он находился в старой, немного запущенной петербургской квартире, а здесь белые стены, никель, стекло и цветы в кадках. Немного ломило в глазах. Что-то невыносимо красное мелькало, ненадолго фиксируясь перед ним. Он зажмурился, потом открыл глаза и увидел перед собой Юлю.
— Мне нужно идти. Работать, понимаешь? Вот номер моего мобильного телефона, — говорит Юля, вкладывая в его руку карточку. — Если что-нибудь понадобится — звони. Но тебе хорошо бы отдохнуть. Поспать. Пока.
На каждое ее слово Дональд с удовольствием кивает.
Юля успела только подойти к машине, как раздался звонок мобильного телефона. Она смотрит на экран и закатывает глаза к небу:
— Началось. Да. Что?!
Она поднимает голову и видит в окне Дональда, забравшегося с ногами на подоконник. Он кричит в трубку, тыча пальцем куда-то в глубину комнаты.
— Джулия, спаси меня! Здесь этот… Не могу произнести его имя… Ну, ты меня понимаешь.
— Нет.
— Моя религия мне запрещает назвать его имя! Ты меня понимаешь?
— Нет.
— С рогами и хвостом!
— Козел?
— Черт!
Вжавшись от страха в окно, Дональд пялится на кота Степана.
Белая горячка никогда не посещала Юлю, несмотря на ее солидный опыт выпивохи. Но она слышала — такое бывает. Мерещится всякая нечисть, иногда вступает в диалог. Она опрометью бросилась обратно. Напоила Доню рассолом, отвела в ресторанчик неподалеку и покормила борщом. Парня слегка отпустило и они вернулись домой. В целом его состояние оставалось стабильным, но до тех пор, пока он не встречался с желтыми глазами флегматичного Степана. Пришлось взять мученика с собой.
В «Тату-салоне», больше напоминающем ателье, американец забрался за вешалку и, завернувшись во что-то белое и воздушное, похожее на балетную пачку, блаженно заснул. Там его и обнаружила Юля, выдавая заказчице очередной свой дизайнерский шедевр.
Под вечер завалились Годо с Ладошкой, принесли вина. И Юлька, проявив малодушие, позволила выпить по стаканчику. Доня, проспавший весь день за платьями, вылез на звон бокалов и на законных основаниях живой и страждущей души потребовал своего. Приободрившись, он стал весел и восхищался татуировками Годо, его подругой и мотоциклом, за что великодушный байкер прокатил американца с ветерком по Невскому.
Из этой поездки вернулись с пятилитровой коробкой чилийского вина. Пили чокаясь и не чокаясь, выпивали на брудершафт, на посошок и на ход ноги. Кончилось тем, что Годо и Дональд — один в фате невесты, другой в шляпке с цветами — голые по пояс сидели друг против друга с завязанными за спиной руками и, хватая ртом стаканы, вливали в себя вино. На спор.
Юля лежит головой на столе. Нонна, Соня и Лосева стоят над ней, как статуи.
— Да у нее форменное похмелье, — возмущается Нонна.
Юля отрывает голову от стола.
— Завтра же начинаю новую жизнь. Черт, рука болит!
— Ты что, подралась? — спрашивает Соня.
Юля закатывает рукав. На предплечье красуется игривая рыбка.
— Нет, я сделала одинаковые татуировки — себе, Годо, Ладошке и Доне.
— Господи! И эта женщина — моя подруга! — восклицает Нонна, точно призывает небеса исправить ошибку.
— Обещаю, завтра — новая жизнь.
Но завтра началось с того, что Доня встретился с гипнотическими глазами кота Степана. Юля заперла несчастное животное в ванной. Степан царапал дверь когтями, и этот звук отзывался в сердце американца холодящим ужасом. Он потребовал коньяка. Юля не отказала — дело святое. И сама, конечно, жахнула. Не пить же ему одному.
По этой причине Юлькин сеанс водной аэробики превратился в их с Дональдом дуэт. Они резвились как дети, пока изумленные дамы, включая тренера, жались к бортикам бассейна.
Между уставшими, вымотанными за две недели подругами сидит Дональд Донован. У него радостный, здоровый, очень отдохнувший вид. Подходит Лосева в новом платье и, кажется, в косметике. Она лично подносит Доне большую чашку каппучино.
— For you… Персонально.
Донован смотрит на нее с восхищением и радостно кивает.
— Много о тебе слышала.
Юля автоматически переводит.
— Вы говорили обо мне?! — восторгается Доня.
— Еще бы, — мрачно вздыхает Соня.
— Как мои грибочки? — спрашивает Лосева и, как в пантомиме, изображает гриб: сначала вытягивает руки вдоль туловища, потом показывает нечто напоминающее купол над головой.
— Ты?! Это ты?!
Лосева рдеет и смущается.
— И котлеты мои…
— Боже, — стонет от блаженства Дональд.
Соня шепчет Нонке:
— Мне кажется, мы можем их оставить.
В аэропорт ехали молча. Соня и Нонка, обнявшись, заснули. Дональд с искренним восхищением разглядывает красоты Санкт-Петербурга. Второй раз за две недели он видит дворцы, купола и шпили. И это восхитительно. Лосева с переднего сиденья преданно вглядывается в лицо Дональда Донована.
— Не забуду… Никогда не забуду, — шепчет он.
Сколько голов, столько же вселенных в этих головах – что правда, то правда. У главного героя этой книги – сапожника Хачика – свой особенный мир, и строится он из удивительных кирпичиков – любви к жене Люсе, троим беспокойным детям, пожилым родителям, паре итальянских босоножек и… к дону Корлеоне – персонажу культового романа Марио Пьюзо «Крестный отец». Знакомство с литературным героем безвозвратно меняет судьбу сапожника. Дон Корлеоне становится учителем и проводником Хачика и приводит его к богатству и процветанию.
История Бертрана и Лолы началась в парижской квартире на улице Эктор. Забавная случайность привела Лолу к соседям, где она и встретила Бертрана. Фотограф, чья работа – съемки по всему миру, и стюардесса, что провела полжизни в небе, – они словно бы созданы друг для друга. Бертран и Лола гуляют по Парижу, едят сладости и пьют кофе, рассказывают друг другу сокровенное. Однако их роман – всего лишь эпизод. Вскоре Бертран отправится в очередную командировку, а Лола – на собственную свадьбу. Она должна быть счастлива, ведь ее будущий муж, Франк, – перспективный ученый и ценит ее, как никто другой.
Психологическая драма, в центре повествования которой взаимоотношения коменданта фашистского концлагеря и его узницы, молодой еврейки. Тема «палач и жертва» повернута к читателю неожиданными, порой парадоксальными гранями и в сочетании с эстетическим стилем прозы производит потрясающий эффект. «Любовница коменданта» — первый роман американской писательницы Шерри Семан, преподавательницы университета в Огайо.
Опасные приключения, утонченная эротика, неуловимые террористы и яркие краски джунглей служат фоном захватывающей истории о молодой голливудской звезде Роксане Пауэлл, которую страстная любовь настигает там, где она меньше всего ожидала ее встретить.
Семнадцатилетняя Саманта с детства живет по соседству с Гарреттами – шумной, дружной, многодетной семьей. Каждый день девушка тайно наблюдает за ними, сидя на крыше дома. Мама Саманты – сенатор, которая слишком увлечена работой и все свое время тратит на подготовку к выборам. Стараясь оградить Саманту от дурного влияния Гарреттов, она решительно запретила дочери общаться с этой семьей. Но в один прекрасный летний день Саманта знакомится с Джейсом Гарреттом. У него каштановые кудри, зеленые глаза и очаровательная улыбка.
Это первая книга киевской писательницы Л. Лукьяненко. В нее вошли роман, повесть и рассказ, объединенные одной идеей: каждый человек платит свою «плату за проезд» — за все, чего он достиг в жизни, или за то, чего не достиг. Герои книги живут в наше время и вместе с ним переживают его несуразности, стремятся найти свое место под солнцем. Кому-то оно достается легко, кто-то, добиваясь успеха, расшибается в кровь, а кто-то кладет жизнь на его алтарь…
