Не спрашивай - [97]

Архиепископ повесил трубку.

57

Гаю несмотря ни на что организовал обед у себя дома в четверг. Оказалось, что в городе присутствуют люди, встреча с которыми могла быть полезной и забавной. По крайней мере, двое из них немедленно отменили все встречи, когда получили приглашение, а это было чрезвычайно приятно. Обед прошел, как того и ожидал Гай, хорошо. Как только он попрощался с гостями, которые сели в свои лимузины, дожидавшиеся их на Ист-стрит 68 — Гай предпочитал гостей приезжающих на лимузинах, а не на такси — он вернулся в офис. За время его отсутствия поступило два звонка: от Жака Пирли и плотников.

— Ах, — воскликнул Гай, стоя возле стола своей секретарши, держа в руках записки. — Плотники не оставили номер?

— Они сказали, что на рабочем месте не пользуются телефоном, — объяснила девушка, — и перезвонят после трех, — мне показалось, что они звонили из телефона-автомата.

Если сравнивать будку таксофона и телефон, то это как такси и лимузин.

— Набери Жака, — попросил Гай, — и дай знать, когда появятся плотники.

— Да, сэр.

Гай отправился в свой кабинет, в ванную комнату, где в стакан с водой он забросил два Алка-Зельцера. Слушая шипенье, чувствуя слабый всплеск лопающихся пузырьков на руке, он пошел обратно. Предвкушая облегчение, он присел за стол и из интеркома донеслось:

— Мистер Пирли ждет.

— Привет Жак, — Гай отхлебнул напитка. — Как продвигаются дела?

— Медленно и уверенно, — ответил Пирли. — Эта ситуация, Гай, боюсь, что она не так проста как тебе, нам, того хотелось бы, как мы предположили.

— Мы предположили?

— Хорошо, я предположил, — сказал Пирли, — но ты знаешь, что дело запутанное?

— Не совсем, — ответил Гай, чувствуя, что не совсем улавливает суть разговора. — Я не говорил тебе, что будет просто.

— Если есть что-нибудь, что я должен знать…

— Нет, нет, нет, — возразил Гай. — Я просто имел в виду, я никогда не думаю, что ситуации просты.

— А-а. Мудрая философия. Это дело отличается от других. Я навел кое-какие справки.

— Справки? — Гай осушил Алька-Зельцер и внезапно почувствовал, что нуждается в еще одной порции. — Ты хочешь отыскать коллекцию и не платить за нее? Тридцать тысяч потрачено, но сохранен миллион; отличная мысль.

— Не совсем. Я думаю, кражу провернули свои же.

— Невероятно. Я знаю кого-нибудь из них?

— С удовольствием поговорю с тобой на эту тему, как только все узнаю, но мне нужно время.

— О, дорогой, — Гай жалел, что его напиток закончился так быстро. — Ты не хочешь, чтобы я остановил этих людей, не так ли? Этих отчаянных преступников?

— Честно говоря, да.

— Поговорим об этом за обедом, Жак, ты знаешь, какие альтернативы у них есть. Европа, Южная Америка. Буду таким же откровенным, как и ты: я готов из собственного кармана выложит деньги, только чтобы люди остались довольны.

— Все зависит от тебя, конечно.

— Знаю. Я не жалуюсь. Но тянуть время? Они звонили сегодня, я был занят; выйдут на связь после трех.

— Все чего я хочу, — начал Пирли, — это две недели.

— Что? Это невозможно. Как я могу просить у них две недели, если они каждую секунду ждут своего ареста?

— А чем ты можешь помочь мне, Гай? Мне нужно время. Десять дней, сможешь?

— Неделя, — твердо сказал Гай. — Положа руку на сердце, это все, чем я могу помочь.

Пирли вздохнул:

— Хорошо, значит все ложиться на мои плечи. Буду работать быстрее, вот и все.

А это означало, что он изначально рассчитывал на такой срок; Алька-Зельцер вызвал неприятные ощущения в желудке Гая.

— Я уверен, что у тебя все получиться. Ты очень изобретательный парень, — произнес Гай кисло и икнул.

После того как Жак сказал «прощай», тот положил трубку.

Ровно в три ноль одну, когда позвонили плотники, Гай чувствовал себя намного лучше, в основном из-за других дел, которыми он занимался. Поэтому услышав мрачный голос главного столяра, он уверенно и радостно ответил:

— Новостей пока нет, к сожалению.

— Все в порядке, — ответил мужчина. — Пока все хорошо. Но довольно скоро уже не будет хорошо.

— Я понимаю.

— Мы сильно рискуем.

— Прекрасно понимаю.

— Чем дольше все затягивается, тем больше шансов, что что-то пойдет не так, кого-нибудь арестуют и дело уйдет на юг.

— Не могу не согласиться.

— У нас есть и другие варианты, как поступить с коллекцией.

— Уверяю тебя, мы все понимаем.

— Значит, мы должны установить крайний срок, а после этого мы пойдем другим путем. Своим путём.

Наступил критический момент. Сжав трубку телефона, Гай осторожно сказал:

— Я не знаю, насколько я смогу ускорить процесс. Мы имеем дело, в конце концов, со страховыми компаниями и так далее.

— Хорошо. Просто назови им крайний срок, если они хотят когда-нибудь увидеть этот товар снова. Или, может они хотят заплатить сто долларов за доллар парню из Вермонта.

— Уверен, что не захотят.

— Значит должны уложиться в срок.

— Я даже не знаю, как быстро мы могли бы…

— Две недели.

…

— Ты еще там?

— Ах, да, — ответил Гай.

— Ты меня слышишь?

— Слышу. Ты сказал две недели.

— И ни минутой больше.

На лице Гая появилась широкая улыбка.

— Мой друг, — начал он, — я думаю, я уверен, что справимся даже на несколько минут раньше.

58

Шторм появился, откуда ни возьмись, хлынул с северного побережья Атлантического океана, затопил маленькие лодки, размыл пляжи, обнажил бешеные океанские волны ударам мертвенно-бледных молний. Ветер таранил дождь, проносясь по опустошенным палубам паромов Статен-Айленд, которые барахтались в бурлящем порту и медленно плыли к берегу. Дождевые потоки ударялись о Бродвей, барабанили по крышам такси, театральным куполам, закрывали газетные киоски. Небоскребы покрыли крупные слезы воды; сточные канавы вскипали; деревья в парках погнулись и дрожали перед яростью шторма. Далеко, в Бронксе, буря бушевала и завывала вокруг черной колокольни Санкт Криспиниана, в которой бледный электрический свет отзывался на каждый удар молнии сверху, где слышался слабый голос Градеца Краловца, уносимый порывами ветра: