Не сердись, Иможен - [42]

— А теперь, Уильям Мак-Грю, объясните-ка мне, что вы имели в виду насчет моих родителей?

Когда Иможен вернулась домой, Розмери еще не ушла. И мисс Мак-Картри, не желая рассказывать ей о своем поражении (и так, увы, слишком быстро узнает!), бросилась к себе в комнату и заперла дверь на ключ.

Иможен была какой угодно, но только не злой женщиной. При всей своей отваге, сталкиваясь с мелкой людской злобой, она терялась, как младенец. Теперь она понимала все величие той работы, за которую ненадолго взялась. Непонимание, презрение и даже ненависть современников — вот награда неизвестным героям секретных служб! Испытав на себе мстительную глупость мисс Мак-Грю, Иможен чуть не крикнула ей в лицо, что, убивая тех, кто покушался на нее, мисс Мак-Картри, она защищала всех этих хихикающих идиоток, а вместе с ними и миллионы других жителей Великобритании. Но, не желая нарушать клятву, Иможен промолчала. Никто не должен знать, что сейчас она — один из неведомых борцов с врагами Короны! Немного поразмыслив о тернистых путях тайных агентов, о преданности и безвестности, мисс Мак-Картри окончательно успокоилась и взяла себя в руки. Она внимательно поглядела на портрет Роберта Брюса, хотя за долгие годы знала наизусть каждую мелочь, и прошептала:

— Теперь я понимаю, Роберт, что герои обречены на полное одиночество…

В дверь постучали, но Иможен, для которой миссис Элрой сейчас составляла одно целое с глупыми сплетницами Каллендера, вовсе не испытывала желания с ней болтать.

— Ну, что там еще? — самым неприязненным тоном спросила она.

— С вами хочет поговорить какой-то господин, — отозвалась из-за двери старая служанка.

— Он не сказал, как его зовут?

— Кажется, Росс.

— Пусть подождет в гостиной, я спущусь через минуту!

На лестнице послышались тяжелые шаги — Розмери спускалась вниз. Гован Росс? Что ему нужно? Может, тоже пришел упрекать Иможен в смерти своего друга? А что, если он сообщник убитого шпиона? Или, подобно самой мисс Мак-Картри, лишь по наивности попал впросак? Однако среди множества вопросов, теснившихся в голове шотландки, все же явственно слышался голосок, нашептывавший, что теперь, после гибели человека, которого считал своим соперником, Росс пришел признаться, что это он написал письмо, и сказать о своей любви. В гостиную вышла гордая, уверенная в себе женщина, ничуть не похожая на несчастную барышню, расстроенную неблагодарностью жительниц Каллендера и робко проскользнувшую в свою комнату.

При виде ее Гован Росс с трудом высвободил грузное тело из кресла, в котором его устроила миссис Элрой, и поспешил навстречу хозяйке дома.

— Дорогая мисс Мак-Картри… сегодня утром я узнал… ужасную новость… я… я… просто не знаю, как вам выразить… Вот негодяй!.. Мне и в голову не приходило…

Гован так волновался, что его речь весьма походила на бессвязное бормотание, но Иможен, тронутая таким вниманием к ее особе, приняла его очень сердечно.

— Успокойтесь, мистер Росс. Давайте сядем.

— Да… конечно… с удовольствием. Я так рад, что вы живы и здоровы!

Иможен вновь поведала о драматической схватке с Линдсеем. Рассказ звучал достаточно патетично, и Гован Росс внимал каждому слову, вытаращив глаза и широко открыв рот от удивления. Когда мисс Мак-Картри добралась до подлого нападения Флутипола, Росс не мог больше сдержать возмущение и, вскочив, отчаянно замахал короткими ручками.

— Мисс Мак-Картри, если позволите, я сейчас же пойду и изобью этого типа!

— Успокойтесь, дорогой друг… Он слишком хитер… для вас, для нас обоих… по крайней мере, пока… Надо действовать осторожно и противопоставить хитрости еще большую хитрость. У меня нет свидетелей, а выдумать он может что угодно.

— Мерзавец!

— А что вы думаете о покойном Эндрю Линдсее, мистер Росс?

Гован заявил, что познакомился с Линдсеем у себя в клубе и дружба возникла из-за общей страсти к рыбалке. А кроме того он ничего не знал и, конечно, не мог даже вообразить, что за приятным, хоть и несколько суровым фасадом скрывается такое низкое и подлое создание. И Гован попросил у Иможен прощения за то, что против воли оказался сообщником негодяя Эндрю (да накажет его Небо!), признав, что в пятьдесят два года он, Росс, так и не научился разбираться в мужчинах.

— Должна ли я из этого сделать вывод, что в отношении женщин вы настоящий эксперт? — кокетливо спросила Иможен.

Гован покраснел до корней волос.

— Нет-нет… ничего подобного! И доказательство — то, что я до сих пор хожу холостым, в то время как мои ровесники давным-давно обзавелись внуками…

— Быть может, вы ненавидите особ моего пола?

— О, мисс Мак-Картри, как вы могли подумать такое! Нет, видите ли, я ужасно застенчив… не знаю, возможно, вы это заметили? Поэтому я не осмеливаюсь говорить из опасения показаться смешным.

Иможен поймала мячик на лету.

— Так вы, значит, пишете?

Удар, казалось, совершенно сразил Росса, и хозяйка дома испугалась, как бы он не упал в обморок.

— Вы… вы догадались? — пробормотал Гован.

— Это было нетрудно! — цинично солгала Иможен.

— Наверное, вы считаете меня очень дурно воспитанным?

— Женщину, получившую такого рода признание, обычно не слишком волнует, соответствует оно правилам хорошего тона или нет.