Не самые хорошие соседи - [47]

Потом: живая изгородь из туи на повороте, машина едет слишком быстро, страх на лице Фабиана.

Потом: удар! Машина резко тормозит, туман перед глазами, меня отбрасывает вперед, и ремень безопасности натягивается на груди. Пара секунд, и я уже вышла из машины. Первое, что я вижу, — велосипед, одно колесо крутится. На асфальте Бьянка, я кричу. Кричу из бездны.

— Теперь о другом, — говорит Эмили. Она распрямляет плечи, выражение лица становится строже. — По нашим сведениям, вы проходили лечение от алкогольной зависимости. Вы можете это подтвердить?

Это не тайна, но мне интересно, кто им эти сведения сообщил. Гун-Бритт или Петер?

— Я прошла курс лечения и уже почти восемь недель ничего не пила.

— Отлично, — одобряет Эмили.

Мне она нравится. Похоже, представляет, каково оказаться на моем месте.

— Вы же понимаете, что это был несчастный случай? Я с пятницы совершенно разбита и все время боюсь снова сорваться. Но держусь ради Фабиана. Я пообещала ему, что никогда больше не буду пить.

— Понимаю, — говорит Эмили.

— В пятницу у меня взяли пробу. Я была трезвой.

— Я знаю, но эти вопросы все равно нужно было задать.

— Конечно.

Она знает свое дело.

— Мы обнаружили кое-что еще, — говорит Эмили и листает документы. — Это касается Фабиана.

Мне нечем дышать. Что еще? Его обвиняли в совершении преступления.

— Да… но… это было давно.

Отвратительная сцена снова встает у меня перед глазами, но я нахожу силы спросить:

— Какое это имеет отношение к делу?

— Возможно, никакого, — отвечает Эмили.

Тогда почему она выглядит так встревоженно?

— Все это было ошибкой, — говорю я, сама не понимая, что я имею в виду.

Эмили смотрит в бумаги и тяжело вздыхает:

— Потерпевшей была маленькая девочка.

40. Жаклин

До катастрофы

Работать в «Бринге» мне в итоге понравилось. Полезные физические нагрузки на велосипеде, довольные получатели корреспонденции, шутки с коллегами.

— Ты же меня здесь не бросишь, нет? — спрашивала Барбара.

С первого дня ей казалось, что я в любой момент уйду.

— Ты же привыкла к гламурным фотосессиям, среди посылок и бандеролей долго не выдержишь!

Шаг за шагом я ломала неоправданно восторженные представления Барбары о работе модели. Рассказывала, как удирала с шестнадцатого этажа по пожарной лестнице от обдолбанного агента, пытавшегося меня задушить, как заехала между глаз фотографу, который ни с того ни с сего сорвал с меня в лифте трусы.

— Пожалуй, почта не такой уж плохой вариант, — сделала вывод Барбара, откусывая свой легендарный бутерброд.

Мне очень нравилось работать почтальоном. Пока не появился Деян Брюнхильдсен.

Я надеялась, что, когда Фабиан пойдет в школу, все узлы развяжутся сами собой. Он уже умел читать и писать и вообще проявлял интерес к учебе. Конфликты с окружающими в детском саду возникали из-за того, что там ему неинтересно, в этом я была почти уверена. В шесть лет пришла с осмотром медсестра, проверила зрение и слух, спросила у Фабиана, какое у него любимое блюдо, во сколько он ложится спать и с кем дружит. Отвечал Фабиан без особой охоты. Она отметила, что у него высоковат индекс массы тела, и поинтересовалась, давали ли нам инструкции по рациону питания. Потом нас никто не беспокоил — до тех пор, пока я не обнаружила в почтовом ящике извещение о вызове к детскому психиатру.

Для руководителя Деян был очень молод. Двадцать семь. В «Бринге» он сделал стремительную карьеру. Проработал почтальоном всего полгода, потом его взяли в офис в Мальмё, там он уверенно поднимался по карьерной лестнице и в итоге дорос до управляющего в Чёпинге. Кареглазый, с длинными, убранными в конский хвост волосами, он больше напоминал бармена или диджея в каком-нибудь закрытом клубе. Бросался словами вроде «шикардос» или «отпад», а меня называл «крошкой». Я ненавидела его с той же силой, которая заставляла меня на него пялиться.

— Он тебя хочет, — заявила Барбара, когда после очередной развозки корреспонденции мы уселись возле разгрузочного терминала, освободив наши бедные ноги от потных носков.

— Перестань!

— А что, я бы рискнула, — сказала Барбара и поцокала языком.

Прошло совсем немного времени, и Деян Брюнхильдсен переругался со всеми до единого почтальонами в Чёпинге. Это был зацикленный на самом себе карьерист, которого подчиненные вообще не волновали.

— Теперь мы обязаны отмечаться, когда отлучаемся на перерыв, а еще нам запретили выходить дышать свежим воздухом на разгрузочную эстакаду, — сообщила мне Барбара как-то утром.

Деян составил новую схему района, и это позволило ему на одну пятую сократить число сотрудников. Я была уверена, что он меня уволит. Пришла последней, уйду первой. Но в один прекрасный день исчезли Лысый Торстен и Потный Стуре. Их перевели в другое место.

— В Чёпинге останется только элита, — с вызовом заявил Деян.

— Видимо, следующей вылечу я, — тихо прокомментировала Барбара.

— Этому не бывать, — сказала я ей.

Как-то в конце рабочего дня, когда я шла в столовую, Деян сообщил, что хочет поговорить со мной. Его кабинет размерами напоминал сортировочный зал. А рабочее кресло больше походило на трон.

— Я что-то не так сделала? — спросила я и задумалась, где теперь искать новую работу.