Не самое главное - [30]

Терзаемый сомнениями, он убрал коврик, но, будучи человеком ленивым, ничего не положил на его место.

Прежде чем убрать коврик, он увидел падающую звезду.

На этом их тесное общение закончилось. Единственная поправка к привычному сценарию состояла в том, что на следующий день вдовец нарочно не стал играть против нее. Чтобы избежать столкновения с Линдой, он пасовал, даже имея на руках неплохую карту. Она все поняла и объяснила его любезность тем, что он по ней “сохнет”.

А поскольку Линда весьма привязана к вечно спящему перед телевизором мужу, она больше не подавала вдовцу никаких сигналов.

Линда не знает, как ей быть с любовью. В отличие от карт, в любви все предсказуемо.

В тот вечер, когда все собрались уходить, финансовый консультант, имя которого вечно вылетает у нее из головы, взял ее под руку и, не смущаясь перед другими игроками, сказал:

– Погоди, ты оставила сотовый в ванной.

Холодная, усталая, глядя ему прямо в глаза, Линда возразила:

– Неправда. Я сегодня пришла без сотового.

Тут остальные что-то заподозрили.

Линда никогда не работала. Она всю жизнь живет на наследство, полученное от сестры, которая так и осталась старой девой.

Деньги держит в прозрачном пластиковом пакете, спрятанном в одном из кухонных шкафов.

По утрам она пересчитывает деньги и записывает в ежедневнике, выпущенном банком “Монте деи Паски ди Сьена” двенадцать лет назад, результат игры в покер.

Прибавка к сумме, которую оставила сестра, составляет двадцать тысяч евро.

Вспоминая себя в молодости, она рисует образ очень сексуальной и очень красивой девушки, никогда не отличавшейся легкомыслием.

“Девушки, наделенной мучительной красотой”, – прибавляет она неслышно.

У нее есть сын Торквато, которого она почти не видит и который ей почти не звонит. Торквато живет в Брюсселе.

Однажды она спросила его:

– Почему ты мне не звонишь, Торквато?

– Потому что не надо было называть меня Торквато, – то ли в шутку, то ли всерьез ответил он.

– Имя выбрал отец.

– Но ведь ты могла возразить ему, мама!

– Времена были другие, Торквато. Я была другой. Это потом карты подарили мне уверенность в себе.

Когда во время напряженной игры создалась невероятная комбинация – два роял-флэша, Линду хватил нетяжелый инфаркт. Ее положили в больницу Святого Антония.

Даже там, поздним вечером, она сколотила партию в покер с двумя медбратьями и молодым врачом-наркоманом, подсевшим на крэк. Выиграла она легко. Тот же врач и выписал ее досрочно – к превеликой радости медбратьев: те уже боялись не дотянуть до получки.

Умерла она мгновенно, от второго инфаркта, который опять хватил ее за игорным столом, во время уикенда в Роккаразо. После первого инфаркта она не изменила своих привычек. Продолжала поглощать сигаретный дым, виски и душилась теми же, странно пахнущими на ее коже духами.

Как только неотложка уехала, увозя тело Линды, ее друзья вновь уселись играть. Теперь их было четверо, а не пятеро. Не говоря ни слова, они лишь убрали из колоды лишние шестерки и сложили фишки Линды в коробку.

Почувствовав слабое угрызение совести, Маурицио Фолла, что торгует гидромассажными ваннами, поднял руку и торжественно заявил:

– Умри один из нас, Линда поступила бы так же.

Остальные невнятно промычали в знак согласия.

В предпоследний день жизни Линда прочла любовь в глазах ветеринара из Ривизондоли, – тот был моложе ее на шестнадцать лет. Вновь повидаться с ним она не успела, потому что умерла.

Муж так и не нашел спрятанные в кухонном шкафчике деньги.

Увидев тело жены, он с удивлением заметил у нее на левой ступне нечто, похожее на чернильное пятно. Подошел поближе, чтобы его рассмотреть, надел очки для чтения и обнаружил недавно сделанную татуировку.

Надпись гласила:

– Ненавижу татуировки.

Представ перед могучим, косматым Господом, Линда спросила, не хочет ли он сыграть с ней в карты.

Могучий Господь улыбнулся и сказал:

– Во-первых, мне ты всегда проиграешь. Во-вторых, я сделаю так, что у тебя в руке всегда окажутся две двойки. А ты с двумя двойками играешь слабо и неуверенно.

Она подумала секунду и заключила:

– Господу и правда все о нас известно.

Валерио Аффабиле

Родился в Кастелламаре-ди-Стабия первого января тысяча девятьсот тридцать шестого года.

Валерио Аффабиле.

Член каморры. Из клана Байяно. Многократный убийца. Отбывает пожизненное заключение. В тюрьме с февраля семьдесят шестого.

Девять лет делит камеру с Марцио Пелле, многократным убийцей, осужденным на пожизненное заключение, террористом из левой организации “Первая линия”[16].

Сидят они в тюрьме строгого режима в Трани.

В одном из тех мест, где содержатся самые страшные злодеи в Италии.

Многие проведут здесь целую вечность.

P. S. Немаловажная подробность: у Аффабиле и Пелле в камере есть ванная комната. Как в гостинице. Это большая привилегия.

Еще завистники говорят, что у них самая уютная камера.

“Всякая вещь, – утверждал математик Архигабал, – обладает свойствами, побуждающими к ответному действию”.

Несмотря на свою фамилию, Аффабиле[17] человек неразговорчивый и замкнутый. Он упорно держится за жизнь при помощи мыслей, а не слов.

Движения у него замедленные. Вовсе не потому, что ему стукнуло восемьдесят. Он всегда так двигался. Его жесты однообразны. Иногда он что-то бормочет, но Марцио Пелле не может ничего разобрать, да и не пытается.