Не проспи любовь - [5]
– Да как вы можете меня обвинять? – оправдывается Оливер. – А как иначе я добуду себе обед? Вы хотите, чтобы я с голоду умер?
– А как тебе предложение сходить в столовую? – иронично интересуется декан Хаммер.
– Руперт, если я должен в свой выпускной год днями напролет сидеть в этом аду, я не буду платить за разрешение на въезд, я лучше заплачу за то, чтобы меня переехали.
Услышав слово «ад», декан Хаммер приходит в ярость, но вдруг замечает мое присутствие.
– А ты кто? – спрашивает он.
– Элис Бакстер-Роуи, – говорю я. – Но я бы предпочла, чтобы меня называли просто Элис Роуи, если так можно. Я могу подождать за дверью…
– Элис, стой на месте, – приказывает декан Хаммер. – У нас с тобой назначена встреча. Кстати, добро пожаловать в «Беннетт». Что же касается тебя, Оливер… Я не могу тебя исключить, потому что знаю, что именно на это ты и рассчитываешь. Ты останешься в школе на весь день, иначе я придумаю, как оставить тебя тут и на ночь, помяни мое слово. О дисциплинарных мерах я сообщу тебе позже, когда переговорю с твоими родителями.
Светлые глаза Оливера неожиданно становятся почти черными.
– Удачи в этом деле, – шепчет он и выскальзывает из кабинета.
– Мисс Роуи, – обращается ко мне декан Хаммер, когда дверь захлопывается. – Присаживайся. Я должен извиниться за Оливера. Уверяю тебя, второго такого наглеца здесь трудно найти.
– Да ничего страшного, – говорю я, пожимая плечами, и сажусь. – Забавный парень.
Декан хмурится.
– Надеюсь, не слишком. Ты пробыла здесь всего десять минут, не хотелось бы, чтобы ты попала в плохую компанию. Если говорить о… – Он предельно серьезен.
При этом не мрачен – скорее, это серьезность человека, не заинтересованного во всякой чепухе.
Ну вот, начинается, думаю я. К подобному тону я уже привыкла. В нем слышится предостережение.
– Перед тобой открывается столько возможностей, Элис.
– Вы говорите совсем как мой папа, – отзываюсь немного напряженным голосом.
Но декан Хаммер, как кажется, меня не слышит.
– У тебя прекрасные отметки, – продолжает он, просматривая документы о моей успеваемости. – Но меня немного беспокоят характеристики от преподавателей.
Прикусываю щеку изнутри.
– Речь о моих целях?
– Совершенно верно, – подтверждает он. – Все твои преподаватели используют одно и то же словосочетание. Высокий потенциал. Но сходятся на том, что ты «скачешь по верхам», – говорит он, рисуя пальцами в воздухе маленькие кавычки. – Если бы ты сосредоточилась на том, что тебе действительно интересно, ты достигла бы очень многого.
Я знаю, что он хочет от меня услышать. Что я готова! Что знаю, в какой колледж хочу поступить, кем хочу стать и какую хочу надпись на собственном надгробии. Но я не готова и не знаю.
Я упрямо молчу, декан Хаммер прочищает горло.
– Какой у тебя сегодня первый урок? – учтиво интересуется он.
– Социальная психология с мистером Леви, – отвечаю я, перепроверив расписание.
– Достойный выбор. Уверен, тебе понравится профессор Леви. – Декан встает и открывает дверь, и тут я понимаю, что за все это время он ни разу не улыбнулся. – И помни, Элис, мы всегда готовы тебе помочь. Наша задача – сделать так, чтобы обучение у нас принесло тебе максимальную пользу.
– Спасибо, – я жму ему руку. И закатываю глаза, как только за мной захлопывается дверь.
– Все так плохо? – спрашивает Оливер. Он сидит на столе, будто это кухонная стойка, а за столом сидит с виду очень пожилая секретарша, которая изо всех сил пытается скрыть свою радость.
– Что ты тут делаешь так долго? – спрашиваю я.
Он спрыгивает со стола.
– Болтаю с Робертой, моей единственной любовью, что же еще. – Он подмигивает женщине за столом. – Не волнуйся, Роберта, Элис никому не расскажет про наш тайный роман. Она тут новенькая, поэтому все равно никого не знает. – В ответ Роберта просто кивает.
– Давай я провожу тебя на первое занятие, – говорит Оливер. И это не вопрос, а утверждение.
– Чересчур счастливый вид для первого дня в новой школе, – подмечает мистер Леви, когда я захожу в кабинет номер 201. – Ты, наверное, Элис. Остальные ходили ко мне на «Введение в психологию» прошлой весной, а тебя вот я не узнаю. Ну и Кевина Макинтайра, который, судя по всему, все лето только и делал, что лакомился спортивным питанием.
Последнюю фразу он произносит, понизив голос, наклонившись вперед и спрятав руки в карманы, будто это теперь наша общая тайна, а остальные тем временем рассаживаются. Мистер Леви, судя по всему, из тех «крутых» учителей, которых «уважают». На нем джинсы и рубашка оливкового цвета, а еще он довольно молод. Будто только вчера из колледжа. И, кажется, ему это в себе очень нравится.
– Ты же знаешь, как у нас заведено? – продолжает Леви. – Новенькие кратко рассказывают о себе. Элис? Ты что, уже не с нами?
Да, не с вами. Я совершенно ничего не слышу. И перестаю дышать. Я думаю о письме, которое однажды написала мне мама: о ядовитой морской змее, носатой энгидрине, и о том, как она едва спаслась от ее укуса. Носатая энгидрина обитает у берегов Мадагаскара. Она такая ядовитая, что одним укусом может убить пятерых. Яд парализует жертву мгновенно. Но смерть наступает не сразу. Жертва лежит, не в силах пошевелиться, зная, что осталось недолго. И вот именно так я себя и чувствую – меня полностью парализовало, только сердце изо всех сил колотится о ребра.
