Не покидай меня - [62]

Виктор

Он прекрасно выспался в самолете. Наверное, впервые за долгое время. Хотя перелет до Цюриха вымотал его донельзя. Олег Иванович в соседнем кресле вел себя как настоящий бука. Дулся из-за чего-то, хмурился и пил виски.

— Не сердитесь, милый старик, — благодушно ободрял его Виктор. — В этом мире всегда есть человек, который умеет подчинять себе других. Мне тут на днях пришла в голову одна забавная мысль. Смотрел недавно старый советский мультик про Винни Пуха. Показывали тот эпизод, в котором Винни добывал у пчелок мед. Идет он, значит, слышит жужжание и делает справедливый вывод о том, что жужжать кому-то, кроме пчел, смешно и глупо. Мы понимаем, что Винни задумал злодейство, но так как он очень обаятельный, эти его поползновения к грабежу со взломом не так бросаются в глаза. Да, есть таланты и в преступном мире.

И вот идет Винни, замышляет. Но как осуществить задуманное — не знает, пока не встречает Пятачка. «Ба, какие лица! Привет! Я, знаешь, тут подумал на досуге — а нет ли у тебя шарика?!» Издалека, сволочь, ведет, заметьте! Не посвящает бедного Пятачка в свои преступные планы и начинает им манипулировать — поди, дружок, принеси шарик, глянь — с каким лучше пойти на дело: с синим или зеленым? Ладно, уговорил, пусть будет синий. А теперь беги домой и принеси зонтик — постоишь на стреме, будешь говорить пчелам (чтоб им пусто было): «Ц-ц-ц, кажется дождь собирается».

Видите, Олег Иванович, — типичный манипулятор и будущий глава шайки! Я теперь знаю, откуда после развала Союза, словно чертики из табакерки, явились целые армии бандитов. Они с детства смотрели мультипликационно-методические пособия для кардинального и быстрого улучшения жизни. Правила простые: хочешь кушать мед — умей вертеться; надо быть наглым и себе на уме; быстро составить план дела — простенький и эффективный; найти Пятачка или нескольких Пятачков и возглавить их; не теряться в аховой ситуации и идти до самого меда. И Пятачки всегда находятся. Всегда! Причем они, как правило, догадываются о том, на что их подбивают Винни Пухи, но сопротивляться не могут. Потому что Винни Пух типичный манипулятор и альфа-самец. Альфа-медвежонок. Он и шарик может заставить принести, и Кролика объест так, что потом из норы не вылезть, и Сову из себя выведет…

— Я рад, что Ленька наподдал тебе, — сказал старик с мрачным удовлетворением, опрокидывая в себя очередную порцию спиртного.

— Не надо так злорадствовать, — ответил Виктор, осторожно прикасаясь к фингалу под глазом, который вовсю «расцвел» у него спустя час после драки с кузеном. — Ваш теленок застал меня врасплох. К тому же еще не вечер, как говорится. Я всегда могу вернуть должок. Я, знаете ли, терпеть не могу долгов.

— Ха! Действительно, еще не вечер, еще не вечер… К твоему сведению, Ленька не так прост, как кажется на первый взгляд, — Олег Иванович закашлялся, потом отдышался и откинулся на спинку кресла. — Он еще способен всех нас удивить. Мы ему, конечно, мало чем помогли в жизни и не были для него самыми хорошими на свете родителями. Я вообще — старый козел, который всю жизнь думал только о себе. А Ленька, вопреки всему, остался прямодушным, не таящим зло на весь мир человеком.

Мне хотелось взрастить подобие себя. Виктория Павловна была помешана на своей системе воспитания — rücksichtslosen Disziplin[16], как говорят немцы. Он казался глиной в наших руках, и мы пытались слепить из него вундеркинда. Она почему-то свято верила в то, что при помощи муштры и контроля можно вырастить уникума, который прославит семью. Ты знаешь, что Леня знал алфавит в три года, а читать мог уже в четыре? К семи годам он почти свободно владел английским и французским. Виктории Павловне казалось, что в нем проснулась «божья искра», хотя сама не понимала, что это значит.

Потом оказалось, что в нем проснулся человек. Просто добрый, честный, любящий, мягкий, не криводушный человек. Не идеальный. Это возмущало его мать больше всего. Да! — старик захихикал. — Она и не заметила, что он стал лучше нас. А это уже родительская удача. Все могло быть гораздо хуже. Из него мог получиться такой человек, как ты.

— Заткнитесь уже, — поморщился раздраженный Виктор. — Хотя нет, скажите, это вы ему собирались оставить свои капиталы, дядя?

— Я тебя просил не называть меня так. Я тебе не дядя. А ты мне не племянник.

— Так как же? — настаивал он, глядя на старика со злой ухмылкой.

— Конечно. Леня же мой сын. А я не унесу деньги в могилу.

— Вот как? И вы уверены, что он, этот ваш «честный, рыжий, влюбленный»[17], примет грязные деньги, добытые путем интриг, мошенничества и убийства?

Олег Иванович помолчал, глядя на проплывавшие в иллюминаторе облака, потом повернулся к Виктору.

— Что бы ты там себе ни напридумывал, я не имею отношения к смерти тех людей. Генерал Базин был зиц-председателем как минимум двух полукриминальных коммерческих конторок в то время. А поэт Егорычев пил беспробудно месяцами. Да и поэт из него был дерьмовый.

Меня не заводит машин громада,

И я не терплю агрегатов шум,

Но если партия скажет: «Надо!»,

Я первым в поля поспешу!

Старик рассмеялся, потом снова раскашлялся.