Не отрекшаяся от Дарковера - [6]

Однако вернемся к хронологии.

Все произведения цикла, начиная с романа «Открытые заново», как легко догадаться, возвращают наш канон к тому памятному в истории планеты событию, когда потомков первых колонистов снова навестил звездолет Земной Империи. К этому времени, в результате Войн Хастуров (названных так по имени легендарного Лорда Света – Хастура), произошло долгожданное объединение разрозненных феодов в Семь Доменов, управляемых аристократическими родами – Коминами. Точнее, их осталось шесть, ибо седьмой род – Альдаранов – был изгнан из сообщества за страшное преступление, совершенное в незапамятном прошлом: один из Альдаранов нарушил Пакт Дарковера, использовав против врагов «пси-оружие». Интересно, что для прагматичных и помешанных на технологии, коммерции и идее прогресса землян (чья Империя представляет собой лишь слабо завуалированную метафору современной западной цивилизации) большинство дарковерцев – дикари, и только потомки рода Альдаран кажутся весьма перспективными партнерами в межпланетном «бизнесе»...

Надо сказать, дарковерцы всячески сопротивлялись любым попыткам вернуть их мир под власть Империи. А для той местоположение планеты представляло собой на редкость удачный перевалочный пункт между мирами, расположенными во внутренних и внешних спиральных рукавах Галактики; и Дарковеру был навязан имперский план строительства крупного межзвездного космопорта неподалеку от города Тендара. Однако Комины смогли настоять на своих привилегиях: Дарковер по-прежнему оставался «закрытым миром класса B», что означало минимальный контакт с Империей, а также главенство на планете местных законов. Первым из которых оставался Пакт Дарковера...

Романы, повествующие о событиях, случившихся на планете после вторичной высадки землян, можно условно разбить на два подцикла, соответствующие Первому Веку (Переоткрытие Дарковера) и Второму (Пост-Коминному). В первый входят рассказы и романы от «Открытых заново» до «Ветров Дарковера» включительно; во второй – от «Заговоренного меча» до «Разрушителей мира».

А теперь забудем на время о хронологии. И попытаемся разобраться в сути этой своеобразной космической саги.

Явно или косвенно, но все произведения цикла повествуют о столкновении двух культур: добровольно отказавшейся от технологий – и той, что полностью от них зависит. И все романы и рассказы, настаивает Брэдли, написаны с точки зрения обитателей Дарковера; поэтому представители земной имперской администрации неизбежно предстают в образе агрессоров, экспансионистов, напоминающих о пресловутом «бремени белого (в данном случае – земного, имперского) человека». Однако выдержать подобное искусственное «идеологическое» разделение двух враждующих культур в стерильной чистоте, разумеется, невозможно – особенно, если учесть, что в большинстве произведений цикла («исключая некоторые ранние романы, когда я еще не видела очертания огромной серии», – добавляет писательница) присутствие на Дарковере представителей Земной Империи исчисляется столетиями. И множество браков и иных личных контактов между потомками «старых землян» и землянами «новыми», конечно же, не могли не привести к размыванию барьера, разделившего две культуры. «Поначалу это шокировало обе стороны, – пишет Брэдли, – но потом обе же притерпелись, и наследники таких союзов не всегда чувствовали себя отвергнутыми.»

Конец космической изоляции Дарковера (и власти Коминов) приходит с периодом правления молодого Реджиса Хастура. Он принимает регентство в правительстве, сотрудничавшим с имперской администрации, и после этого Дарковер снова объединяется с матерью-Землей. Исторический цикл заканчивается...

Чего не скажешь о «литературной» жизни серии в научной фантастике.

* * *

Долгую жизнь циклу о Дарковере обеспечили прежде всего незурядная фантазия и талант Брэдли. Но нельзя сбрасывать со счетов и ее гибкость прирожденного «бестселлериста», умение оперативно реагировать на причувдливые изменения читательских интересов.

В поздних, заметно усложненных по сравнению с предыдущими, романах «фантастика» заметно потеснена элементами «просто» литературы (то, что американцы называют mainstream, или «основной поток»). Большее внимание уделено индивидуальной психологии персонажей, сюжеты тяготеют к вечно-выигрышной мелодраме. К тому же, как было сказано, в книгах, выходивших с начала 80-х годов, фокус авторского внимания закономерно переключается на героинь, почти вытеснивших традиционных для этой литературы героев-мужчин – тоже дань моде! Моде (или уже доминирующей, победившей идеологии?) на феминизм, идеи которого «бабушка» Брэдли если и не разделяет всецело, то по крайней мере приветствует.

Вообще же, за модой, за всеми ее едва уловимыми тенденциями и капризами на рынке нужно следить в оба: только тогда есть надежда со временем создать свою – которой уже будут следовать другие... Но Литературу с большой буквы, конечно же, делает не рабское следование извивам сиюминутной моды, а так называемые «вечные» темы (или архетипы, если пользоваться терминами юнговской психологии).

К последним относится и героический поиск. Истины. Своего места в мире. Себе подобных. Утерянных дома или Родины.