— Да, говорила, — отозвался он и тихо добавил: — Но я еще помню, что тебе нравилось когда-то.
Он вдруг оказался совсем близко. Сердце у нее стучало как отбойный молоток. Куинн протянул руку и большим пальцем провел по ее нижней губе.
— Капелька масла, — пояснил он, улыбаясь в ее распахнутые глаза.
Под его взглядом Элизабет опустила веки. Он вернулся в кресло и спросил:
— Помнишь, Джо, как я водил тебя в ресторан на побережье? Мы там ели икру…
— Пожалуйста, не зови меня Джо, — прошептала она.
— Тогда я звал тебя «милая» и без конца целовал…
Она все отлично помнила. Золотой день ранней осени, ласковый воздух, синее море… Она никогда больше не была так счастлива.
— И ты отвечала на мои поцелуи.
— Не помню, — запинаясь ответила она.
— Потом мы нашли бухточку, и я расстелил на песке одеяло. Когда я обнял тебя и стал ласкать, ты так пылко, так страстно откликнулась… Мужчина может только мечтать о такой любовнице.
Она горько усмехнулась.
— Мне следовало догадаться, что это было запланированное совращение.
— Ну, не такое уж совращение. Тебя, помнится, особо и соблазнять-то не пришлось. Могла бы даже проявить побольше сдержанности, чтобы твоя поза девственницы казалась более убедительной.
— Это не было позой. — Она вздернула подбородок.
— Я тогда думал об этом, но была одна неувязочка — истории о том, как ты выходила из комнаты Генри в любое время ночи.
— Кто тебе это рассказывал? Ты платил миссис Уикстед, чтобы она за мной шпионила?
Он пропустил вопрос мимо ушей.
— Так это правда?
— Совершеннейшая правда, — ровно ответила она. — Генри часто, если не мог заснуть, звонил мне, и я ходила к нему поиграть в шахматы.
— Тебе не приходило в голову, что это может вызвать подозрения?
— Нет, не приходило. Боюсь, я в тс времена была очень наивной.
— А точнее сказать, расчетливой.
Близость мгновенно улетучилась.
— Почему бы тебе не признаться, что ты охотилась за моим отцом, пока не появился я?
— Не было ничего подобного!
Но он уже не слушал ее возражений.
— Ты очень скоро бросила его, когда поняла, что я более выгодная партия.
— Ты… казался мне привлекательным, — пробормотала она, краснея.
— Сексуально? — Да.
— Деньги вообще очень сексуальны, — цинично заметил он.
— Деньги тут ни при чем.
— Тогда зачем было ложиться со мной в постель, стоило мне поманить тебя?
Он топтал ее честь.
— Просто я оказалась такой дурой, что вообразила, будто в тебя влюбилась! — воскликнула она.
— Любовь с первого взгляда? Как дальновидно! А, может, скорее, это была похоть с первого взгляда?
— Что бы это ни было, этого уже нет.
— В самом деле? Боюсь, ты ошибаешься. Хочешь, докажу?
— Нет! — Она вскочила на ноги. — И вообще, не пора ли трогаться?
— Трогаться? Куда это?
— Домой, конечно. — Она сунула ноги в туфли.
Куинн небрежно откинулся в кресле.
— Некуда торопиться.
Элизабет внимательно посмотрела на него.
— Ты просил меня приехать сюда с тобой, я это сделала. Теперь мне хотелось бы уехать.
— Но нам действительно некуда спешить, — терпеливо повторил он, — мы все равно опоздали.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что коса уже под водой.
— Под водой? Который час? — требовательно произнесла она.
— Половина восьмого.
— Половина восьмого! — Так она проспала несколько часов!.. — Почему же ты не разбудил меня?
— Я тебя разбудил.
— Я имею в виду — не разбудил раньше?
Он должен был знать, что у них мало времени.
— Увы, я потерял счет часам.
Наглый лицемер! И она, дура, доверилась ему! Прилив, наверно, уже начинался, когда они проехали по косе…
— Ты уверен, что мы не сможем уехать? — Может, все-таки еще не все потеряно?
— Смотри сама.
На ходу натягивая жакет, Элизабет бросилась через холл к входной двери, распахнула ее и вышла.
Последняя надежда тут же умерла: между островом и тусклыми фонарями городка лежала сплошная, окутанная туманом морская гладь. Коса бесследно исчезла.
Куинн уже стоял рядом с ней.
— Ну что, убедилась? — Дыхание белесым паром вырывалось в холодный воздух. — Боюсь, до утра нам не выбраться. — И, почувствовав, что она дрожит, добавил: — Советую вернуться в дом, иначе можно подхватить пневмонию.
Ошеломленная Элизабет покорно дала отвести себя обратно в кабинет, где Куинн помог ей снять жакет и деликатно подтолкнул в кресло.
Подкинув в огонь еще полено, он сел ближе к камину и вытянул ноги.
— Раз уж мы никуда не едем, есть смысл окружить себя комфортом.
В его речи было что-то ненатуральное, коробящее. Он говорил так, будто был доволен, будто тайно торжествовал…
Ее вдруг осенило.
— Ты специально подстроил все это, — задыхаясь от злости, выкрикнула она, — у тебя был план.
— Ты меня принимаешь прямо за какого-то Макиавелли, — насмешливо протянул он. — Еще немного, и ты скажешь, что я подложил тебе снотворное.
Элизабет промолчала, и Куинн взглянул на нее.
— Нет? Ну слава богу.
Не знаю, во всяком случае, тебе удалось сильно осложнить мне жизнь.
— Ты имеешь в виду Бомонта? По-моему, тут у тебя и так достаточно сложностей.
— Теперь их станет еще больше.
— Я же сказал: если ты ему ничего не расскажешь, я тоже буду молчать.
— Не в этом дело, Куинн… — Закусив губу, Элизабет искала выражения помягче. — Понимаешь, мне действительно не хочется оставаться здесь…
