Не открывая лица - [41]

— Знаете, что находится здесь, в конверте?

Курт, все так же недоумевая, отрицательно покачал головой.

— Это мой дневник. — чеканя каждое слово, продолжала Оксана. — Я записала для господина лейтенанта все: что, где и когда вы мне говорили. Подробно, слово в слово.

— Что?! — вскрикнул Курт, и его лицо мгновенно залила краска. — С ума сошла?

— Не орите, — спокойно предупредила его Оксана. — Это только ускорит развязку.

— Что ты делаешь? — Солдат рванулся к конверту, но девушка загородила ему дорогу.

— Не трогайте! — сказала она сурово. — Я должна так поступить, чтобы доказать господину коменданту свою преданность.

— Этого не может быть… — тяжело дыша, зашептал Курт, и капля пота медленно поползла по его виску, оставляя на коже влажную полоску. — Но если я ошибаюсь, то… Именем твоей матери, братьев… Этого делать не надо…

Призыв Курта не нашел отклика б сердце девушки. Она отрицательно покачала головой.

— Я сделаю это. Да! Мне надоели ваши глупые приставании. Если лейтенант узнает о наших разговорах, он спросит, почему я молчала. Тогда меня по головке не погладят… А я еще хочу жить, господин Курт.

— Оксана! Это биль шутка с моей стороны, — умоляюще зашептал Курт. — Все — шутка. В печку все это, в огонь.

Солдат был жалок, капли пота струились по его худым щекам. Оксана презрительно улыбнулась.

— Пусть лейтенант сам разбирается в таких шутках. Ваша записка о том, что фельдфебель — провокатор, тоже шутка? А те листовки, которые вы приклеивали на срубах колодцев?

— Ты есть советская девушка. Подумай…

— Напрасно эти слова говорите. Сейчас такое время, что каждый думает только о себе, о своей жизни. Я не изменю своего решения. Мой дневник сегодня же будет прочитан господином лейтенантом.

Курт отступил назад и вскинул автомат. Он был бледен, глаза казались безумными.

— Что вы собираетесь делать, господин Курт? — спросила, не спуская с него глаз, девушка.

— Ничего, ничего… — Курт облизал пересохшие губы и скривил их наподобие улыбки.

— Не вздумайте стрелять, — насмешливо предупредила Оксана. — Сюда прибегут на выстрел, и вы не успеете сжечь мой дневник.

— Змея… — с ненавистью зашептал солдат по-немецки. — Я вырву у тебя жало.

Мысли вихрем неслись в его голове. Стрелять нельзя. Надо иначе… Он убьет ее и скажет, что она хотела украсть документы, запертые в столе. Конверт — в печку. Самое страшное наказание — штрафная рота. Впрочем, так и так он недалек от гибели.

Опустив автомат, улыбаясь странной, жалкой улыбкой, он приблизился к девушке и, изловчившись, схватил ее за горло. Пальцам мешали платок и руки девушки, которыми она с отчаянными усилиями старалась оторвать его руку. Но Курт был сильнее.

— Пустите… — наконец прохрипела девушка. — Там чистая бумага. Слышите!

Курт разжал пальцы и бросился к столу. Оксана, обессиленная, растрепанная, опустилась на парту и, болезненно морщась, растирала шею. Солдат разорвал конверт — там была чистая бумага. Он взглянул на девушку испуганно.

— Что ты делаешь со мной?.. Я мог убить тебя…

Оксана уже пришла в себя, она поднялась, взглянула на дверь, быстро подошла к столу.

— Спокойно, Курт. Я должна была проверить… Вы стоите сегодня ночью часовым у арестованного?

— Да.

— Возьмите записку. Тут ничего не написано, только значок. Отдадите левой рукой, зажав между средним и безымянным пальцем. Вот так. Он поверит, — девушка показала, как нужно держать записку при вручении, и вытащила из-за пазухи тетрадь. — Это — альбом, стихи и невидимые копии последних документов, инструкций и переписки лейтенанта. Передадите в отряд, там сумеют прочесть. Спрячьте быстро! Станьте у дверей, сюда могут войти. Не удивляйтесь и не задавайте лишних вопросов. У нас мало времени. Отвечайте на мои. Имена, адреса и приметы ваших товарищей — коммунистов, находящихся в армии на нашей территории? Ну, говорите же!

Голос Оксаны звучал резко и повелительно. Девушка явно нервничала, лицо ее покрывалось лихорадочным румянцем, глаза блестели сухим, злым блеском. Как только Курт очутился у дверей, она вынула из кармана связку ключей и открыла ящик письменного стола.

— Отто Хаузман — лейтенант, сапер, 105 полк, письмо получил из Харькова, фельдпочта зет-1123. Высокий, худой, густые брови, на левой щеке бородавка. Запишешь? — Курт умолк и вопросительно взглянул на девушку.

— Я запомню. Дальше! — Оксана, хмуря лоб, быстро просматривала сложенные аккуратными стопками в ящике бумаги. Тоненькую ученическую тетрадку скомкала и бросила в печку. Это был составленный еще Сокуренко список “неблагонадежных” жителей села Ракитного. Несколько листов, скрепленных булавкой, Оксана положила на стол. Казалось, что она не слушала того, что говорил ей солдат.

— Иоган Беккер — мой родной старший брат.

Брови девушки удивленно поднялись.

— Он есть под чужой фамилией, — торопливо пояснил Курт. — Рядовой. Служит аэродром Полтава.

— Похож? На вас похож?

— О, да!

В ящике под бумагами лежал пистолет, отобранный у Васи Коваля. Взяв пистолет в руки, Оксана заколебалась было, но тотчас же сунула его за пазуху. Привела в порядок бумаги и закрыла ящик. Быстро подошла к Курту, передала ему взятые в столе документы.