Не открывая лица - [42]

— Это последняя инструкция о борьбе с партизанами. Я не успела снять копии. Очень важна. Передадите в отряд, — зашептала она.

— А как же ты, Оксана? — встревожился Курт. — Лейтенант обнаружит пропажу инструкции и пистолета. Он будет знать. Это…

Оксана нетерпеливо взмахнула рукой.

— Не бойтесь. Вчера я уже отправила мать. Далеко! Через час меня не будет в селе. Скажите в отряде: “Ласточка улетела”. Не задерживайтесь здесь. Выходите сейчас же за мной из комнаты.

Она протянула руку солдату.

— Ну, счастливо, господин Курт… — Глаза Оксаны потеплели, веселая, озорная усмешка промелькнула в них. Она крепко пожала руку восхищенно глядевшему на нее солдату и добавила тихо, с торжеством и благодарностью: — Товарищ Курт!

У дверей девушка остановилась, мельком оглядела себя в маленькое карманное зеркальце, поправила волосы, платок. Затем несколько секунд прислушивалась. И неожиданно запела свою любимую песенку:

Плыве човен, волы повен,

Та все хлюп-хлюп, хлюп-хлюп…

Придав лицу веселое, беспечное выражение, Оксана небрежно толкнула дверь и вышла. Курт слышал ее удаляющиеся шаги и затихающую песню:

Та все хлюп-хлюп, хлюп-хлюп…

Он посмотрел на бумажку, которую ему следовало вручить арестованному подростку. На ней был нарисован черным карандашом цветок с маленькими лепестками. Этот цветок — условный знак — должен был спасти жизнь Курту и Тарасу. Солдат спрятал листок, вышел в коридор. Здесь было пусто. Голос Оксаны уже звучал где-то на улице…

19. ТАРАСА ВЫПУСКАЮТ НА СВОБОДУ

Из штаба полка лейтенант Гросс вернулся под вечер, промерзший и злой. При одном взгляде на командира роты Штиллер понял, что лейтенант получил хорошую взбучку от начальства.

Гросс, как только сошел с машины, приказал фельдфебелю привести арестованного в кабинет.

Через несколько минут Тарас предстал перед лейтенантом. Фельдфебель тоже зашел в кабинет. Ему было интересно узнать, чем закончится история с мальчиком.

— Германски армия ест спрафедливы, — косо поглядывая на полростка, заявил гитлеровец. — Мы не мошем тершать не финафатый шелофек. Ты ест не финофат. Это биль ошипка. Сейчас ты мошеш хотит томой.

Широко раскрыв глаза, хлопец испуганно смотрел на лейтенанта и, видимо, не верил своим ушам.

— Ну, што ты мольчишь?

— Меня — домой? — пролепетал Тарас.

— Тепя, тепя, — кивнул головой Гросс.

Но хлопец все еще не мог поверить, что его действительно собираются отпустить на свободу.

— Господин офицер, а как же… — заговорил он, облизывая губы. — Может, вы… Только ведь не знаю ни сном, ни духом. Ну, мина эта… Будь она проклята! — Тарас наклонил голову и неожиданно всхлипнул. — Сколько страху натерпелся.

— Я тепе ферю, — успокоил его Гросс. — Я тепя отпускаль.

— А как же пропуск? — забеспокоился хлопец. — Срок-то кончился. Уж вы, будьте добры, продлите. И прямо мне дорогу обозначьте, какими селами идти.

— Через хутор? — невинно спросил Гросс, и слабая надежда притаилась за стеклышками его пенсне.

— Нет, нет, — испуганно замахал руками Тарас. — Век буду жить, к этому хутору и близко не подойду. Вы куда-нибудь подальше, в обход.

Сделав на справке хлопца приписку и обозначив начальный маршрут, Гросс поставил печать и передал измятую бумажку Тарасу.

— Первая — Ивановка, значит, — рассматривая документ, удовлетворенно сказал хлопец. — Это хорошо: до вечера дойду туда и заночую. Документ правильный — печать и все по форме… — Он тщательно сложил вчетверо справку, спрятал ее в карман. — А как же насчет мешочка, господин офицер? Вам ячменная мука без надобности.

Гросс вытащил из-за шкафа мешок. Тарас, согнав на лбу тоненькие морщинки, пригляделся к мешку и отрицательно затряс головой.

— Это не мой, господин офицер. Тут полоска. Мне чужого не надо. Мой чистый, без полоски должен быть. И стельки где-то там. Они старенькие, плохенькие, а все-таки, может, пшена на них выменяю… И уж заразом шило, дратву дайте. Как-никак — инструмент все-таки!

Получив свои вещи, хлопец рассовал мелочь по карманам, проверил, на месте ли справка, с трудом надел за спину мешок.

— Отвык… — сказал он, виновато усмехаясь. — Можно идти, господин офицер?

— Та, мошно.

Низко, с благодарностью поклонившись лейтенанту, Тарас одел шапку и направился к двери. У порога хлопец остановился.

— А ведь я сразу говорил, еще тогда! — радостно и самодовольно поглядывая то на лейтенанта, то на фельдфебеля, заявил он. — Не может безвинный человек ни за что пострадать. Умные люди разберутся. А то так, за здорово живешь… — Хлопец еще раз поклонился Гроссу. — Спасибо вам, господин офицер. Век буду, как отца родного, помнить и благодарить… До свидания!

Через минуту Тарас, как ни в чем не бывало, хмыкая и улыбаясь, шагал по сельской улице.

Прошло еще несколько минут, из кабинета вышел ухмыляющийся Штиллер. В коридоре его встретил обеспокоенный Курт Мюллер.

— Господин фельдфебель! Я видел этого мальчика… Разве…

— Мюллер, сегодня, кажется, ваша очередь идти в наряд? — перебил его Штиллер.

— Да.

— Могу обрадовать — этой ночью вы не будете страдать от проклятого мороза. Лейтенант отпустил мальчишку на свободу. Я что-то не вижу радости на вашем лице, Мюллер?

— Отпустил? Но… Как это понять?