Не лги себе - [8]

Девушка опять вздохнула.

— Она говорит, что я привередничаю. Говорит — бери землю, какую дают. Но ведь это несправедливо. Раз я девушка-механизатор, все должны меня поддерживать… а не вставлять палки в колеса, правда?

Не знаю, не знаю… Наверное, Шахназ начинала иначе. Героиня — значит, борец. И что она «рыбья кость» в горле председателя, тоже все правильно. Почему же Наргис ищет другого пути?

Я осторожно спросила ее об этом. Девушка вспыхнула.

— Думаете, я газет не читаю? Не беспокойтесь, я все понимаю. Только надо и о другом помнить. Одна девушка согласится быть борцом, а другая нет. Не только за себя хлопочу. Сколько на свете еще таких отсталых горянок, как Фатима!

Стоп! Во мне что-то замигало. Так бывает всегда, когда я сталкивалась с фальшью. Не упомяни она имени Фатимы — я бы, пожалуй, поверила. Но Фатима, ненавистная для нее Фатима!..

— Не лги себе, Наргис!

Девушка вспыхнула чуть не до слез. Губы ее жалко раскрылись, но слова остались несказанными.

— Кстати, Фатима уехала нынче к больной матери. Жаль. Я собиралась поговорить с ней.

— С ней? О чем? — быстро спросила Наргис.

— Редакция получила письмо…

— Ах, вот как! — с живостью воскликнула Наргис. — Я так и знала, что она змея. Еще вчера хотела вас спросить, но как-то неловко было. Анонимное, да? Подождите, как это?.. — она на минуту сосредоточилась, как бы что-то припоминая. — «Золотую звезду носит, а сердце у нее черное. Позарилась на чужого мужа, отца двоих детей»? Так?

— Так, Наргис. Но откуда…

— Откуда, откуда! Это уже пятое письмо и пятый корреспондент! Она всем жалуется: в прокуратуру, в Верховный Совет. Грозит сжечь себя. Ну и жги, пожалуйста, зачем столько шуму. Кто хочет сгореть, тот горит тихо.

А ведь и в самом деле Фатима ревновала, злилась, но всем своим существом она боролась, а не сдавалась. Такие страстные женщины самоубийством не кончают.

— И все-таки, Наргис, лучше бы Шахназ оставить его в покое. Значит, она не боролась за него так, как борется Фатима. Верно?

Девушка молча шагала вперед. Черная коса, лежащая посреди спины, чуточку высокомерно приподнимала ее лицо. Но вот Наргис пошла все тише и тише, в задумчивости клоня голову вниз. Потом остановилась, преградив мне дорогу:

— Послушайте, не надо ходить на поле. Правда, другие корреспонденты ходили, но вам не нужно… Нехорошо это для Шахназ. Ведь вам придется отзывать ее в сторону, секретничать, а в бригаде у нее все девушки. И еще… агроном. Его совсем недавно к нам прислали. Молодой парень. Он на Шахназ чуть не молится.

Аргумент, конечно, веский. Кто знает, чем кончатся эти «молитвы». Но — редактор. Что скажет на это мой редактор? К Фатиме не пошла, на поле к Шахназ не пошла. Впрочем, не все ли равно, в какой обстановке произойдет наша встреча.

— Что же ты предлагаешь, Наргис?

— Она придет к вам. Даю слово, она придет. Но только не сегодня. Нынче они сеют. Земля не ждет, сами знаете.

Я быстро прикинула, чем заполнить сегодняшний день. Не наведаться ли мне в женотдел? Но что, если и другие корреспонденты ходили туда? Зачем сгущать тени над головою Шахназ. В конце концов не такой уж зверь наш редактор. Объясню ему всю ситуацию.

— Хорошо, Наргис. Я буду ждать ее завтра.

Она благодарно схватила меня за руку. Глаза ее просияли.

— Спасибо вам. Найдете дорогу? Я пойду к ней… Иногда она разрешает мне сесть за ее трактор. Слышите мотор? Здесь уже недалеко. Конечно, если бы вы с другим заданием…

— Ладно, Наргис.

Я повернула обратно.

И снова передо мною голубой лик моря. Там, внизу. Расступившиеся горы отчетливы до каждой складки. На одной из них видна крепость, вернее — ее отвесная стена из очень ровных отполированных камней. Воздух удивительно легок, и кажется, что в нем можно растворить любую горечь. Но ведь это только кажется…

Было очень грустно — узнать, что автор анонима — Фатима. Теперь она уже не казалась мне такой красивой. А ведь с виду — совершенство! Этакая точеная штучка. Рядом с ней Шахназ, конечно, грубовата. Невыгодно ей появляться рядом с ней. Надеюсь, она понимает это? Когда жена Николая Богданова заходит в редакцию, я тут же нахожу причину удалиться.

Однако неожиданность этого сопоставления ужаснула меня. Может, и надо мной кто-то подтрунивает, как продавщицы над Шахназ. И я ничего об этом не знаю. Не так уж весел этот дурацкий колпачок!

После такого открытия я почувствовала себя несчастной. Господи, хоть бы чем отвлечься! Может, пойти в кино? Фильм шел старый, но не все ли равно!

В кассу тянулась очередь. Ладно, постою. Можно пофантазировать, какой характер у стоящего впереди. Больше всего об этом говорит затылок. Не терплю плоских. Уж где-где, а на черепе природе экономить не надо.

На этот раз мне повезло. Затылок оказался симпатичным и даже хорошо подстриженным. И пахло от него приличным одеколоном. Плечи «очередника» облегал югославский плащ, такой зеленоватый, под ящерицу.

Стоящий впереди оглянулся, и я увидела перед собой Рашида.

— Здравствуйте, — сказал он, узнав во мне вчерашнюю покупательницу. — Решили посмотреть кино?

— Добрый вечер, Рашид. Простите, не знаю вашего отчества.

— Это не важно. Просто Рашид.