Не кричи, кукушка - [5]

Напиток был холодным и приятно освежал. Неторопливо потягивая его, Вадим повернул голову, чтобы еще раз посмотреть на девушку. Но ее уже не было. Он обвел взглядом огромный зал и увидел, что она стоит около газетного киоска и разговаривает с Семой Ляпуновым. «А этот пройдоха откуда здесь взялся?» — с неприязнью подумал Вадим и почувствовал, что на сердце заскребли кошки. Он второй раз позавидовал Семе. Первый раз вчера, когда узнал, что тот женился на Тамаре. Тамара не Люська, с которой можно пить водку и разговаривать матом. У нее совсем другие интересы в жизни. Она и прочитала больше, и в музыке разбиралась лучше, иногда заставляя его слушать свою игру на пианино, и все человеческие поступки делила на дозволенные и те, что грех совершать. Этот «грех» смешил его. Вадим не понимал, зачем отказывать себе в чем-то, если у человека всего одна жизнь и то, что не сделал на этом свете, на том уже не совершишь никогда. Да, Тамара была из другого мира, как и эта девушка, с которой разговаривал Сема.

«О чем они могут говорить?» — невольно подумал Вадим, в котором начала закипать злость против Семы, и, поставив стакан с недопитой пепси-колой, он уже хотел направиться к своему дружку, но увидел, что к ним подошел высокий парень в длинном черном пальто из дорогого кашемира. Вадим хорошо знал цену шмоткам и сразу прикинул, что пальто стоит не меньше пятисот долларов. Парень что-то сказал девушке, та понимающе кивнула, пересекла зал и пристроилась к очереди улетавших во Франкфурт-на-Майне. Теперь девушка встала лицом к Вадиму и, хотя она находилась далеко, он готов был поклясться, что где-то видел ее. И мучительно, до боли в голове, стал вспоминать. Так бывает, когда на ум неожиданно придет забытый мотив. Ты начинаешь воспроизводить мелодию, а из какого музыкального произведения она вырвана, не можешь вспомнить. Девушка тоже посмотрела на Вадима. И его сразу обожгло: «Неужели Катя? Откуда ей взяться? Да и как она могла преобразиться в такое чудо?»

Вадим почувствовал, как зашлось сердце и пересохло во рту. Вокзал, Люська, Сема с Тамарой провалились в небытие, осталась одна Катя. Воздух наполнился ее дыханием и теплом. У него ослабели ноги, он сделал порывистое движение в ее сторону. Но внутренний голос тут же осадил: «Зачем?» Вадим нерешительно остановился и произнес: «Чтобы искупить вину, хотя бы через столько лет». Но в словах не было уверенности, Вадим почувствовал это сам. Да и чем ее можно было искупить? Начать жить сначала, забыв все, что было после того страшного дня? Но как? Кому это удалось?

Не отводя взгляда от Кати, он протянул дрожащую руку к стакану с пепси-колой, отпил глоток и поставил стакан на место. Очередь, в которой стояла Катя, продвинулась вперед. На месте остались лишь два широкоплечих амбала, одетых в черные костюмы с одного прилавка, оба под два метра ростом, мускулистые, с короткими прическами. У их ног стояли два больших пластиковых чемодана на маленьких колесиках. Один из амбалов сделал шаг к Кате и, низко наклонив голову, начал что-то говорить ей. До Вадима дошло: это охрана. Второй амбал не спускал глаз с парня, с которым беседовал Сема.

Разговаривать с Катей расхотелось. Тем более, что она, бросив на него единственный взгляд, отвернулась и больше не смотрела в его сторону. «Не может простить, — подумал Вадим. — Я бы тоже не простил». И тут же пришла успокоительная мысль: «А, может, это не она? Может я ошибся? Ведь на земле столько людей, похожих друг на друга. Спрошу потом у Семы, он ее знает, скажет, кто такая».

Вадим снова протянул руку к пепси-коле. В это время распахнулась дверь таможенного зала и сквозь проем стали протискиваться люди, толкая перед собой огромные сумки и тюки. Аэровокзал сразу наполнился разноголосым гомоном. Челноки, прилетевшие из Эмиратов, рвались на свободу. Где-то среди них была Люська. Он представил ее потную, взъерошенную, озлобленную неожиданной задержкой и нехотя двинулся навстречу вываливающей толпе. Надо было встречать подругу. Тем более, что Люська с тюками уже оказалась в зале и, вытирая платочком пот с лица и загривка, нервно озиралась, ища глазами Вадима. Он оторвался от стойки и, понурив голову, пошел ей навстречу, согнувшись и опустив плечи, словно раб.

Проходя мимо очереди улетающих во Франкфурт, Вадим поймал на себе взгляд элегантной девушки. Их глаза встретились и он услышал, как она громко и отчетливо спросила:

— Вадим?

Звук голоса потряс его. Он никогда не слышал, чтобы она произносила хотя бы одно слово. Вадим обмер, увидев Катины глаза, и сразу перестал ощущать себя. Все, что жило в подсознании долгие годы, заполнило душу. Он словно вернулся в прошлое. Вадим непроизвольно шагнул навстречу и произнес высохшими губами:

— Катя?

3

Ночью над поселком бесновалась гроза. Молнии, взрываясь огромными всполохами, рвали на части небо, высвечивая крыши домов и силуэты деревьев, на землю с шумом обрушивались потоки дождя. Но в доме было тепло и уютно и бушевавшая непогода делала этот уют особенно замечательным. Крыша гремела, оконные стекла при каждом раскате грома слегка позвякивали, а стоявшая под окном береза, сгибая при порывах ветра раскидистую верхушку, жалобно шелестела холодными, мокрыми листьями. Всполохи молний выхватывали ее из темноты и освещали кухню. И тогда Федор видел сидевшую рядом Катю, которая, подперев рукой подбородок, смотрела в окно. Он чувствовал, что ей нравится сидеть в темноте и слушать бушующую за окнами непогоду.