Не измени себе - [10]
— А кто собирается его бросать? Вы же сами знаете, мне надо просто отдохнуть, а там режим, питание получше. И потом, всего-то месяц.
Я, конечно, сказал неправду. Я прекрасно знал, что через месяц Абесаломову пришлют другое письмо, в котором сообщат, что меня оставляют на сборах еще на такой же срок. За это время я уже стану студентом Московского института физкультуры.
Абесаломов долго испытующе глядел на меня, молчал.
— Да, — наконец тяжко вздохнул он, — жалко. — И повторил: — Очень жалко.
Опасаясь выдать свое состояние, я не смотрел ему в глаза и испытывал смешанные чувства свое образную привязанность к человеку, благодарность, щемящее ощущение вины и одновременно четкое, безжалостное понимание того, что я уже не могу получить от него больше, чем он мне дал. Его «система» стала пройденным этапом — мне предстояло идти дальше. Так было с моим первым учителем физкультуры, так случилось с тренером детской спортивной школы, теперь произошло с Абесаломовым.
Странное я испытывал чувство: я был убежден что все события, которые произошли и произойдут со мной, уже давно запрограммированы, я был уверен в их неотвратимости, и мне оставалось только отдаться течению жизни.
КАЛИННИКОВ
Я полетел. По воздуху, метров на тридцать. Полетел прямо из кузова полуторки.
И пока я летел, было удивительно хорошо: какой-то восторг, недоумение и одновременно непонятная уверенность, что я давно был способен на это — летать.
Потом взрывная волна швырнула меня о землю, я тотчас сел, грязный, испуганный, с крошевом зубов во рту.
Я сплюнул их на ладонь — они были похожи на сгусток непроваренной рисовой каши.
Все произошло так вдруг, и было такое ощущение своего бессилия, что мне захотелось расплакаться. Как ребенку.
Я поискал глазами товарищей — они, точно тараканы, быстро-быстро заползали в какую-то щель.
Подняв голову, я увидел три «мессершмитта». Они летели прямо на меня, летели низко, едва не задевая крыш двухэтажных домов. Летели ровным треугольником, как на параде.
Я прикрылся руками, окаменел от страха. Пули забили как град, частыми, тяжелыми шлепками, совсем рядом.
«Не убьют, — стал заклинать я. — Меня не убьют… Нет, нет, меня нельзя убивать!»
Когда «мессершмитты» развернулись на второй заход, я с неожиданной изворотливостью тоже шмыгнул в щель. Ткнувшись лицом в грязь, я хотел забыть обо всем, хотел не видеть этого ада, не слышать… Нарастающего рева моторов, стрекота пулеметов, пронзительного воя бомб, от которого стыло сердце…
Все было дико, непривычно: реальность перетряхивала сознание грубо и деловито.
В один из моментов затишья я приподнял голову, заметил, что к щели бежит какая-то женщина. Позади нее взорвался столб земли, я снова ничком плюхнулся в грязь.
Переждав несколько взрывов бомб, я опять поглядел вперед.
Женщина уже сидела. Сидела неподалеку от моей щели я легким изящным движением поправляла на затылке золотистые волосы. Почувствовав, что на нее Кто-то смотрит, женщина обернулась.
Неожиданно наши взгляды встретились, она близоруко прищурилась, разглядывая меня, и вдруг улыбнулась.
И от этой ее улыбки я сразу замер…
Она улыбнулась очень по-женски и чуть извиняюще. Что вот, мол, носятся какие-то несуразные самолеты, бросают на землю всякую гадость, приводят все в беспорядок, а она из-за этого сейчас сидит так: не совсем красиво, лицо ее испачкано, платье порвано, я вдобавок у нее зачем-то оторвана одна нога. Но я должен простить ее, потому что вся эта нелепость, в конце концов, не имеет никакого значения. Это так, временно. Суть в ином. В том, что и сейчас и всегда мы будем понимать друг друга. Ведь так же?..
И я вдруг кивнул ей.
Кивнул, пронзенный несоответствием ее лица, ее улыбки и всего того несчастья, что нас окружало…
Потом эту женщину мы с товарищем внесли в санитарную машину, больше я ее никогда не видел. Только во сне…
Наша полуторка осталась невредима. Мы — нас было четверо — покатили дальше.
Налеты временно прекратились, но на окраине города беспрерывно грохотала канонада, даже днем небо от взрывов было розовым. Наши войска полностью покинули город.
Я, как и мои товарищи, был студентом медицинского института. Сам институт эвакуировался вчера ночью, нам оставили грузовик и поручили вывезти часть оборудования, ценную оптику.
Сотрудники института ушли пешком. Уехать было невозможно — первые семьдесят километров железнодорожных путей от Армавира были разбомблены. Все взяли с собой только самое необходимоё. Оставлять вещи было жалко, многие суетились, плакали, набивали чемоданы, пока кто-то не сказал:
— Батеньки! Мы же на свет голыми родились. Нажили до этого, наживем и потом?
На том и порешили, тем более раздумывать было некогда — немцы уже вступали в город. Остановленные под Москвой гитлеровцы теперь рвались к Сталинграду и бакинской нефти. После 250-дневной обороны пал Севастополь. В конце июля немцы взяли Краснодар, Ставрополь, Майкоп. Теперь настала очередь Армавира.
До склада мы доехать не смогли. Полуторку остановили восемь солдат. Все с автоматами. Из отступающих эти, видимо, были самыми последними. Когда наша машина притормозила, один из солдат приказал:
Успехи, достигнутые ведущими спортсменами планеты, во многом объясняются тем, что благодаря постоянным тренировкам — упорству и тысячам часов практики — в их мозге произошли важные изменения. Сегодня нейробиология и психология могут помочь любому человеку добиться высочайших результатов быстрее. Новые методики и технические средства позволяют ускорить освоение необходимых навыков, улучшить технику и не поддаваться влиянию стресса — независимо от уровня подготовки. В этой книге представлены результаты последних научных открытий, эксклюзивные интервью со спортивными звездами мировой величины, такими как Уэйн Руни и Льюис Хэмилтон, и уникальная возможность узнать, как наставники спортивных команд внедряют новейшие достижения науки в тренировочный процесс.
Комплекс упражнений для развития гибкости, который не требует тренажеров и помощи товарищей. Пятнадцать минут вашего времени и на весь день обеспечена бодрость и хорошее настроение...
Имя Аркадия Воробьева известно не только болельщикам и любителям тяжелой атлетики. Больше 10 лет он защищал честь нашей страны на крупнейших соревнованиях и почти всегда выходил победителем в борьбе с самыми сильными "противниками". И вместе с ним выступали Иван Удодов, Трофим Ломакин, Виктор Бушуев, Юрий Власов и другие чемпионы-олимпийцы.В этой книге знаменитый атлет рассказывает об участии советских штангистов в Олимпийских играх, об их успехах и нелегких победах, а иногда и о поражениях. Многое видел А.
В книге рассматриваются основные психологические проблемы, с которыми сталкиваются как начинающие юные спортсмены, так и опытные мастера в спорте высших достижений, и предлагаются рекомендации по их преодолению. Книга рассчитана на тренеров, спортсменов и спортивных психологов.
«Когда это началось, не вспомню. Год назад, два, три? Я перестал желать побед российским футбольным командам, играющим в зарубежных турнирах. Такого раньше не было. Я всегда болел за наших. А теперь? Проигрывает «Спартак»? Хорошо. Терпит поражение «Рубин»? Отлично. С позором возвращается в родные питерские пенаты «Зенит»? Ве-ли-ко-леп-но! Я постепенно перестал болеть за своих. Я болею против них. Но почему? Как это произошло? Что случилось? Случилось страшное. Они мне теперь не свои. Теперь они для меня хуже чужих. Потому что они играют не для меня, а за бешеные «бабки», загребая которые, совершенно перестали меня уважать…».
Учебное пособие по греко-римской борьбе подготовлено коллективом авторов, который на протяжении десятков лет занимается научными исследованиями в области теории, методики и практики этого вида спорта. Основные вопросы организации обучения и тренировок в греко-римской борьбе представлены с учетом новейших научных исследований и анализа соревновательной практики борцов греко-римского стиля.