Не играй в мои игрушки! - [2]

   Понимаю, что сейчас услышу сто и одну страшную рассказку о Ремесленниках от Литературы, получавших баснословные гонорары, да ещё и громкую славу в придачу... ну что сказать?

   Любой настоящий, успешный Ремесленник, чей продукт с восхищением покупают тьмы и тьмы народу - это, начнём с того, Профессионал. Высокого, причём, уровня. А любой профессионал имеет личную точку зрения на любой вопрос, относящийся к профессии. И, следовательно, знает, что не за толпой надо бежать - так и останешься в хвосте - а впереди неё. Предлагать новое, удивлять, вызывать сильные чувства. И он выдумывает новое - и новое рождает новые образы. И Ремесленник, создавший плодотворное новое, как-то сам собой превращается в Творца, потому что, в конечном счёте, выходит, что он, как все Творцы, пишет не ради читателей.

   Ага. Ради чего же?

   Ради единственного, стоящего усилий, нервов, одиноких слёз, валерьянки литрами, депрессий, изматывающего труда. Ради самой книги.

   Если подумать, это очень логично.

   Кто у нас - лучший родитель? Тот, кто рожает "для себя"? Тот, кто "приносит на алтарь человечества"? Или тот, кто любит ребёнка ради самого ребёнка?

   Ведь именно в последнем случае воспитывается настоящий человек. И рождается настоящая книга. Живая.

   Когда она сама собой возникает внутри. Когда она формируется, ещё не облечённая в слова. Когда думаешь исключительно о ней - не о собственном удовольствии и не о будущей славе. Когда вообще ничто, кроме качества текста, не имеет значения. Когда отказываешься от амбиций, от притязаний на славу, на деньги, на признание, на понимание даже - ради книги. Когда понимаешь, что - вот этот сюжетный ход, предположим, изрядная часть читателей не одобрит, а этот герой - сплошной общественный вызов - но изменить ничего нельзя, потому что выйдет вивисекция. Травмирование живого. Выкалывание глаз, выбивание зубов, ломание рук у текста, как писал благородный и отважный умница Слуцкий:

 "Лакирую действительность -

Исправляю стихи.

Перечесть - удивительно -

И смирны и тихи.

И не только покорны

Всем законам страны -

Соответствуют норме!

Расписанью верны!

   Чтобы с чёрного хода

Их пустили в печать,

Мне за правдой охоту

Поручили начать.

   Чтоб дорога прямая

Привела их к рублю,

Я им руки ломаю,

Я им ноги рублю,

Выдаю с головою,

Лакирую и лгу...

   Всё же кое-что скрою,

Кое-что сберегу.

Самых сильных и бравых

Никому не отдам.

   Я ещё без поправок

Эту книгу издам!"

Думаете, это описание действия только советской цензуры? А вот ничего подобного. Это, главным образом, описание самоцензуры, сделанное очень честным и сильным человеком. Только Слуцкому за неосторожное искреннее слово грозили ужасные беды, а наш современник, ломая и рубя свою книгу - ну или наоборот, наращивая ей омерзительные опухоли порнушно-чернушного сорта, часто делает это ради дешёвой популярности или денег. Если принцип "Вещь ради вещи" - то таких отвратительных поступков писательская совесть не позволит.

   Я уж не говорю о том, что деньги и рейтинг в таком случае - последнее, что писателя интересует. Ей-богу! Честно-честно! Не то, что даже - по себе знаю - а вот что побуждало писать людей, уверенных, что никогда не удастся издать? Что побуждало делать святые "четыре копии" самиздата? Что побуждало писать в концлагере, писать в изгнании, писать во время, когда "молчальники вышли в начальники, потому что молчание - золото"? Что заставляло Мандельштама читать самоубийственные стихи едва ли не первым встречным? А Шаламова - писать свои "Колымские рассказы", которые никто не смел взять в печать, даже когда уже вовсю читали по радио "Один день Ивана Денисовича"? И какими деньгами это вообще можно окупить?

   К поднимавшемуся вопросу о книжном "пиратстве". Вот интересно, если бы нашим чудесным мэтрам, годами хранившим самые выстраданные и любимые рукописи в столе, кто-нибудь предложил: "Ребята, а я вот могу - в обход издательств! Давайте, вас будут читать тысячи людей, хотите? Денег, правда, не обещаю - но ВАС УСЛЫШАТ!" - стали бы упомянутые мэтры вопить о "пиратах, которые грабят"? Лев наш Николаевич Толстой хотел издавать для бедных за свой счёт дешёвенькие книжки - бесплатно раздавать; ему издатели не позволили. Михаил Зощенко, когда ему предложили издание собрания сочинений - бешеные деньги, советское время же! - отказался от позолоченной роскоши: "Хочу с диким читателем дело иметь". В действительности - считал, что его "уважаемые граждане" не купят шикарный многотомник, а работал для них - всю творческую манеру под них заточил. Умер фактически в нищете... а спасли бы его те деньги после знаменитого процесса.

   Многие ли великие писатели, влившие в Мировую Душу частички души собственной, жили богато и умерли в роскоши? И не напомните ли, кого из них остановила нищета? Жизнь новой книги для многих из них была важнее хлеба - не говоря о деньгах. Тот же, горячо любимый и глубоко уважаемый мною Зощенко, которого эвакуировали из блокадного Ленинграда, бросил всё своё небогатое имущество, ради того, чтобы иметь возможность вывести на Большую Землю чемодан с рукописями. Как на этом фоне выглядят современные щелкопёры, закатывающие показательные истерики из-за того, что кто-то не заплатил им за чтение книжки сомнительных литературных достоинств?