Не хочу обманывать - [12]

— А вы пишите жалобы в епархию.

— Да как же, батюшка, малограмотные мы.

— Это ничего, — успокоил их пастырь. — Пишите как умеете. А я, в случае чего, буду здесь. Помогу.

Когда мы остались наедине, я возмущенно заметил Крыжановскому:

— Ваши подлые поступки не делают вам чести как священнику.

— Каждый делает то, что считает нужным, — цинично бросил он.

— Но ведь мы с вами люди духовные. Или для вас заповеди божьи не существуют?

— Ах, оставьте в покое бога. Он здесь нс при чем, — раздраженно отмахнулся отец Иоанн.

И это говорит священник, на коем почиет благодать божья! О, господи, так можно стать отступником, еретиком. Или ты, всевышний, испытываешь мою преданность к тебе? Но тогда дай мне увидеть, что моя честность, мое религиозное рвение нужны людям. Дай же мне силы просветить их, наставить на путь христова учения!

Я молился когда услышал за спиной скрип отворяемой двери. Худощавый высокий старик с выцветшими глазами, кряхтя, влез в комнату, и спокойно уселся на скамью у стены. Это был, как я позже узнал, Илья Чабан. За ним развалистой походкой пересек комнату широкоплечий детина с самодовольным выражением лица — Алексей Перлей. Вслед за ними протискался седовласый пожилой мужчина, с лицом, обезображенным экземой, — Николай Борщ. Этот нерешительно остановился на пороге.

Я в растерянности глядел на непрошенных гостей.

— Что, батюшка, недоволен нашим приходом? Не хотите даже здороваться? — нарушил молчание Чабан.

Я стал объяснять, что в чужую квартиру, тем более к батюшке, так входить нельзя. Надо постучать и попросить разрешения. А здоровается первым тот, кто вошел. Чабан хитровато прищурился, бросил снисходительно:

— Уж вы, извините, на первый раз, батюшка. Ошиблись — исправимся. Садись, Борщ, чего стоишь, как засватанный? — уже другим голосом крикнул он. — Видишь, батюшка молодой, свой в доску. Мы ведь, батюшка, первейшие помощники ваши, члены церковного совета. Нам с вами не одну чарку пить. А что, — подмигнул он, — может и сегодня пропустим по баночке в честь вашего приезда, а? Так будем знакомы, что ли? Чабан Илья Прокофьич, староста церкви.

И он первым протянул мне руку.

Я воспользовался минутной паузой, чтобы перевести разговор на другую тему. Все эти неуклюжие остроты и подмигивания неприятно покоробили меня.

— Значит, будем вместе трудиться и молиться, — примирительно сказал я. — Когда же приступим к приему церкви?

По изменившимся вдруг лицам собеседников я понял, что эти слова пришлись им явно не по душе. С минуту они переглядывались друг с другом, видимо, решая, кому отвечать. Наконец, Чабан кивнул Перлею, строго произнес:

— Ну, что, Алексей. Я сказал свое. Теперь твоя очередь.

— Отец... не знаю, как вас величать.

— Ростислав, — подсказал я.

— Отец Ростислав, мы люди простые, не ученые. Будем говорить напрямик. Вы у нас не первый и, надеемся, не последний. Мы, община, держим церковь, мы за нее и отвечаем. Вас прислали служить — служите, а в наши дела не вмешивайтесь. Мы от отца Иоанна церковь не принимали и сдавать не будем.

— А если в церкви окажется недостача?— возразил я, — или не будет хватать имущества?

— Это уж, как вам угодно. Мы до этого не касаемся.

Голос Перлея удивительно соответствовал его внешности. Слова вылетали из его мощной глотки большие, круглые, он точно стрелял ими. Спорить с ним было бесполезно. Но согласиться на его условия — значило молчаливо прикрыть мошенничество, проделки, которые, быть может, совершались в церкви. Нет, этого мне не позволяла совесть.

— В таком случае я принимать церковь не стану, — решительно сказал я.

— Дело ваше. — Тон Перлея стал еще более вызывающим, наглым. — Не хотите и не надо. Нам тоже такой сильно умный батюшка не нужен. Подумаешь, испугать чем захотел? Служить не будет! Да теперь вашего брата в достатке. Даром, что ли, духовные школы открыли! Ну что, церковь принимаете или нет?

— Нет.

— Ну, как хотите. Можете уезжать. Ключи от церкви мы вам все равно не дадим.

Не спеша, злобно косясь в мою сторону, выходят из комнаты мои «первые помощники». Мне вдруг становится жутко. Еще и двух дней нет, как я приехал в Коссы. Не знаю, приобрел ли друзей, а недругов можно уже по пальцам считать. Что случилось? Неужели честность, прямодушие, принципиальность пали так низко, что из добродетелей превратились в пороки?

И против кого я должен выступать? Против моего духовного брата, против тех, кого верующие облекли доверием? Тяжкие сомнения закрадывались мне в душу. Но отступить, отказаться от своих требований я не мог.

Я выехал в Котовск. Благочинный Петр Ушаков принял меня любезно. Слушал мою исповедь, горестно покачивая головой. Потом вдруг присел за письменный стол и через несколько минут подал мне лист бумаги, усеянный мелкими завитушками слов. Это было послание церковному совету с. Коссы. Вот оно:

«Церковному совету церкви с. Коссы.

Новый ваш настоятель, священник отец Ростислав — хороший священник. И вам надо пользоваться этим добрым случаем и не обижать нового батюшку. А вы вместо этого отняли у него ключи от церкви, чем нарушили закон церковный. И будете отвечать перед церковной властью. Чтобы вам не делать неприятностей и мне не доносить выше о вашем нехорошем поступке, предлагаю церковному совету не препятствовать служению в церкви священнику Ростиславу Багмуту, а после того, как ему бывший настоятель священник Иоанн Крыжановский сдаст церковь, финансовое хозяйство, святой антиминс, святое миро и все имущество согласно описи, тогда предлагаю сдать ключи от церкви новому отцу настоятелю священнику Ростиславу Багмуту. Если вы не подчинитесь этому распоряжению, я вынужден буду просить епархиального архиерея перевести от вас отца Ростислава в другой приход. И вы можете тогда остаться ко дням Святой Пасхи без священника.