Не грусти, гад ползучий - [15]

- Валь, наши-то в город завтра собираются, спрашивают, не поедешь ли, а то машина пустая?

- Поеду-поеду, а то как, надо мяса прикупить, не резать же своих несушек. А вы, маманя, тут за домом приглядите.

"Наши" - это Валин брат Коля с женой. Иногда они с собой на машине кого-нибудь из соседей прихватывают за плату. А если машина свободна, то приглашают Валю. Коля - шустрый. Как школу кончил, так из села и уехал. Учился в районе в техникуме, работу в городе искал, да и на городской и женился. Свадьбу, конечно, здесь отгрохали, все село гуляло! Теперь Николай, на зависть местным соседям, ух как живет! В городе у него квартира с ванной, там все есть: вода холодная и горячая, батареи! Ни тебе печку топить, ни дров запасать, ни с огородом надрываться да с живностью. Рай, и все дела! А какие там магазины! Там — все! Как в кино. И работа у них чистая, и зарплаты хорошие. И все у них есть. Сказка, во жизнь!

Так размышляла Валя, трясясь в "Жигулях" на заднем сиденье рядом с Ирой, "братней" женой, добродушной белолицей толстухой. Ира была старше золовки, но выглядела гораздо моложе, как, впрочем, многие городские. Валя списывала это на разные условия жизни, и от этого ей становилось еще горше и жальче себя.

О счастливой городской жизни думала Валя и потом, сидя в горячей ванне и ожесточенно растираясь мыльной мочалкой. И за чаем в уютной кухоньке с яркими шторками на окнах. Все десять лет, как Колька женился, и она "гостевала" у него, думалось ей об этой потрясающей жизни, которой лично Валю судьба, почему-то, обделила. А Коля с Ирой свою жизнь воспринимали как должное и ничего особенного в ней не усматривали. Летом они приезжали в Лосевку на дачу, в дедов дом, и восторгались чистым воздухом и природой. В огороде не работали, а только гуляли за грибами да купались, или в карты дулись на крыльце.

Раньше Валентина никогда ни о чем не задумывалась. Жизнь была у нее поспешная, мысли со свистом проносились в ее девичьей головке, не успевая оставить зарубку. Выскочила замуж, родила, схоронила двоих детей, надорвалась на работе и больше не рожала, да и к лучшему. Муж пил, как почти все мужики в их селе и во всех селах и деревнях российских. Как пили ее отец, дед, дядья, соседи. Вот Колька не пьет, видать крепко его Ирка держит, да и работа у него интеллигентная, городская, пить стыдно. Колька стал умный и важный, рассудительный. Не чета деревенским-то. Детей они с женой заводить не хотят, для себя живут.

"Городская жизнь, она такая", - размышляла Валя, носясь по магазинам. "Чо там делать-то? Придешь с работы и сиди себе у телевизора, слушай всякие умности. Не хошь, а все разуму наберешься"...

Она купила крупу, консервы, кур потрошеных ("цельных", дешевых, не было), еле доволокла сумки до «братнина» дома. Пообедав, стала торопить брата в деревню. Забеспокоилась за хозяйство, хорошо ли присмотрела мать за живностью, полила ли огород, не натворил ли спьяну чего муж? От этих мыслей Вале стало неуютно. А Коля с Ирой не спешили. Погода портилась, и в деревню их не тянуло. Они заверили Валю, что завтра уж непременно приедут, отговорившись на сегодня какими-то делами, пообещали даже сумки ее на балкон поставить, чтобы продукты не заветрились. И Валя поспешила на последний рейс автобуса.

"Во, даж не проводили", - думала она в автобусе. — "Могли бы уж до вокзала подбросить, коль машина на ходу, ан нет, лень им. И сумки на балкон вынести поленятся".

Брат с женой приехали лишь через неделю, к Валиным именинам. Занесли ее сумки, пообещали нагрянуть вечером в гости, сказали, что идут купаться, посоветовали и ей ополоснуться. Да куда ей, дел не в проворот. Она лишь вздохнула. Втащила сумки в избу, распаковала. Из сумок неприятно запахло. Валя так и ахнула. Куры были склизкие, с прозеленью, и душок от них шел какой-то не куриный. Вале вспомнился запах сыра рокфора. Ей страшно было подумать, что продукты испортились. И она успокоила себя: "Рокфор ведь едят, он дорогой по цене и тоже зеленоватый. Пикантный. Значит, и куры пикантные. Как раз угощу своих, раз они приложили руку к пикантности курей".

Хозяйка сноровисто промыла кур и подержала тушки в отваре крапивы на всякий случай. Потом разрезала их вдоль, как цыплят табака, бросила в скворчащее на сковородке масло, посолила, поперчила и засыпала мелко порубленными листьями чеснока, петрушки, сельдерея, кинзы и тархуна. Добавила листья черной смородины, огуречной травы, помидоров. Кухню заполнил вкусный аромат дорогого ресторана. У Вали аж слюнки потекли. Она занялась винегретом и закусками. Слазила в погреб за солеными помидорами с огурцами, за маринованными грибами. Достала из потайного места за сервантом банку самогона, а из-за передвинутого на прошлой недели комода - три бутылки водки. Радостное ожидание гостей омрачало лишь сомнение: куры-то все ж несвежие, не отравить бы родню. Хоть и тщательно промытые да сильно пережаренные с приправами, все же... Ничего, авось, желудки у Лосевых крепкие, да еще под самогончик... А вдруг? Вот будут именины, ежели всех пронесет, ничего себе попразднуют, вот так праздничек...