Не говори маме - [15]
— Товарищ шут! — выкрикивает Джон, когда мы заходим внутрь через пустой проем. — Явитесь!
Он все еще держит меня за руку. Мы ждем. От стены отделяется вихлястая фигура Ильи: он приближается к нам, пошатываясь, как пьяный. Когда на него падает свет из исполинского окна спортзала, я вижу засохшую кровь у него над губой и глаз, заплывший гематомой. Волоча ногу и держась за живот, он не притворяется. Ему действительно больно. Я вскрикиваю. Джон сжимает мою ладонь.
— Принес?
Илья кивает и протягивает мне пакет, истертый сгибаниями. Я машинально беру его и заглядываю внутрь: там телефон, тетрадь, с которой я пришла на первое занятие, наушники, книга и кошелек. В углу болтается пенальчик «айкоса». Джон мельком заглядывает тоже.
— Проверь, — говорит он, имея в виду деньги. Я кручу кошелек в пальцах, не открывая. Мои бесполезные дисконтные карты на месте — и так видно. Купюр, разумеется, нет.
— Все в порядке, — говорю. Блестящий глаз Ильи с кровяными прожилками неподвижно глядит на меня снизу вверх.
— А сумка? — догадывается Джон. — Ты же не с этим убожеством приходила.
— Нет проблем. — Я с легким сожалением вспоминаю о травянисто-зеленом рюкзаке «Канкен» с енотами и ласками, который Март купил для себя и отдал мне после первого «вау», — рюкзак все равно должен был присоединиться к другим подаркам Марта, отданным матери Яны. — Он ничего мне не стоил.
Вырвавшийся у Ильи вздох облегчения согревает мне руку.
— Хорошо, — кивает Джон и поворачивается к нему. — А теперь проси прощения. Твое здоровье зависит от нее.
По-прежнему держась одной рукой за живот, Илья опирается второй о землю, когда опускается на колени.
— Все в порядке, — заверяю я и дергаюсь, чтобы помочь ему встать, но Джон крепко удерживает меня на месте. — Я прощаю, я все прощаю.
— Давай, — говорит он. — Ты знаешь, что делать.
Илья хватает меня за ногу. От неожиданности я отступаю, но он цепко держит мой ботинок и тянется к нему губами. Если бы я дернула ногой, то разбила бы ему нос. Я все-таки дергаю, но не так сильно, как хочется.
— Пусти. Да пусти же!
— Пожалуйста! — просит Илья, и это первые его слова. Из разбитых губ на подбородок текут кровавые слюни. Мне отвратительна мысль, что он ко мне прикоснется. — Разреши, иначе мне пиздец.
Я ставлю ногу в пыль. Илья вылизывает мысок моего ботинка до тех пор, пока Джон не упирается кроссовкой в его плечо и не отталкивает его прочь.
— Вали, — цедит он и сплевывает. — Чтоб неделю тебя не видел. Потом приходи.
— Спасибо, — мокрыми губами шепчет Илья. — Спасибо, Джон.
Он отползает назад на четвереньках, не поворачиваясь к нам спиной, а когда оказывается на безопасном расстоянии, то поднимается и, шатаясь, идет к провалу в стене, за которым не удерживается на ногах — мы слышим звук падения.
Я смотрю на измусоленный ботинок с подсыхающими следами крови и думаю о том, достаточно ли теплые на мне носки, чтобы вернуться домой босиком.
— Ничего, ничего. — Джон протягивает мне чистый носовой платок. — Таких, как Преля, нужно сходу ставить на место, иначе забудут, где оно.
— А где оно?
Ручки пакета липнут к пальцам. Так бывает, когда пластик хранится слишком долго.
— Ты видела где. — Он привлекает меня к себе. Я все еще смотрю на ботинок и поддаюсь, как ватная кукла. — Да ладно тебе, ну. Расстроилась, что ли? Из-за этого фрика?
Слово «расстроилась» не подходит. Я сыграла по чужим правилам. Как с беременной в переходе метро. От Джона снова пахнет можжевельником, особенно под расстегнутой курткой.
— Давай сюда, тяжело же. — Он забирает у меня пакет, и мы идем обратно к колледжу.
— Не нужно было его бить. Это неправильно.
— Правильно, — говорит Джон и кладет руку мне на плечо. — Думаешь, Преля побежал бы красть обратно украденные у тебя вещи, если бы я просто его об этом попросил? На самом деле… — Он ныряет в дыру и придерживает острый отогнутый край железа, чтобы я не порвала куртку, а когда мы оба оказываемся на той стороне, снова обнимает меня, как будто я могу убежать. — Я его пальцем не тронул, свои же отмудохали. Я не злодей. Просто есть люди, которых нужно учить, что хорошо, а что плохо. Сами они не понимают. Да не смотри ты на меня так…
В его голосе слышны близкие слезы. Джон отворачивается и с преувеличенным вниманием разглядывает безлюдный праздник.
— Я виноват, — заговаривает он спустя минуту. — Это все из-за меня. Не догадался, что Преля такое выкинет.
Мы медленно подходим к остановке. Джон стоит передо мной с закрытыми глазами.
— Все в порядке, — говорю я и забираю у него пакет. Автобус замер перед пешеходным переходом, готовый вот-вот подъехать. — Увидимся в понедельник.
— Подожди, — просит он. — Я хочу кое-что тебе показать. Здесь недалеко. Тебе понравится, обещаю.
Дома кошка Манька, тетя Поля и несмолкающий телевизор. И мне очень хочется там оказаться, тем более перед уходом я пообещала, что вымою полы и протру пыль. А потом залечь бы в кровать с книжкой и теплой кошкой под боком… Хотя сейчас всего двенадцать, и уборка может подождать. Тетя Поля не станет укорять меня, даже если я вообще ничего не сделаю, — постесняется, молча сделает сама. Она и с мамой-то нечасто общалась, а тут я — совсем незнакомый человек… Не думаю, что Джон сумеет меня удивить — наверняка приведет в какой-нибудь сквер, или в кафе с невкусным кофе и пьяными посетителями, или на местную смотровую площадку с видом на вагоностроительный завод. Но расстаться сейчас означало бы запомнить его таким — растерянным, с покрасневшим носом и дрожащими губами. И я решаюсь.
Красавице и умнице Вике Демидовой необходимо любой ценой сбежать из этого проклятого дома. Кто бы мог подумать, что немецкий барон Фридрих фон Клотц окажется таким негодяем и мысли о наследстве семьи Демидовых подтолкнут его к преступлению. Он похитил Вику, чтобы с помощью ее и ее будущего ребенка получить долгожданные деньги. Но не тут-то было… Он еще не знает крутой нрав молодой леди. Вика бывала в переделках и похуже, но сейчас ей приходится надеяться только на себя. Фридрих с радостью сообщил девушке: ее мать и брат уже смирились с неизбежным – Виктория погибла.
Фредерик Дар, современный французский писатель, известен у себя на родине не меньше, чем Бальзак или Дюма. Не только острый сюжет, не просто чтиво, а талантливая, психологически точная напряженная проза — вот секрет его успеха.
Роман Айры Левина «Дочери Медного короля» из сборника «Остросюжетный детектив», выпущенного без номера в 1993 году.
В одной из московских коммунальных квартир умерла одинокая старушка – Алевтина Ивановна Воробьева. Все хлопоты, связанные с похоронами, взяла на себя сердобольная Василиса. Похоронили бы старушку и забыли, но в последние мгновения она поведала всем тайну о драгоценностях, которые хранила еще с революционных времен. Соседи моментально решили, что нажитые Алевтиной Ивановной сокровища хранятся здесь же, в их квартире. Все важные дела отошли на второй план. И в самом деле, что может быть неотложнее поиска старинных бриллиантов?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.