Не горюй! - [124]

Паспорт

Георгий Данелия, Резо Габриадзе, Аркадий Хайт

Тридцатилетний сухощавый мужчина, Якоб Папашвили медленно, заглядывая в бумажку, говорит на иврите с сильным грузинским акцентом:

— Дамы и господа! Друзья! Мои единоверцы. Я и моя семья рады, что, наконец, мы находимся в Израиле, на Земле обетованной, которую завещал нам праотец Авраам. Я понимаю важность этого шага не только для меня, моей жены и ребенка, но и для всех будущих поколений. Мы бесконечно тронуты вашим сердечным приемом. Спасибо!.. Ну, как? — спросил он по-русски.

Свою речь он произносил не перед аудиторией, а в комнате, перед своей женой Ингой и восьмилетней дочерью Наной, которая, сидя в углу, разбирала какой-то шахматный этюд.

— Теперь лучше. Только «т» мягко надо произносить. Не тода раба, а тода раба, — сказала Инга.

Якоб, тяжело вздохнув, садится в кресло:

— Куда едем?.. Языка не знаю, хормейстеры там не нужны…

— Прекрати, — недовольно морщится Инга.

— Мама, а в школе сказали, что когда я перееду на Запад, то стану наркоманкой и проституткой, — вдруг заявляет Нана.

— Это совсем не обязательно, доченька. Вот, например, Маргарет Тэтчер, вполне приличная… — успокаивает ее и себя Якоб.

Инга кричит:

— Господи! Как мне надоели эти разговоры! Скажи, наконец, как мужчина, мы едем или нет?

— Едем, едем… — тихо отвечает Якоб, берет бумажку, начинает читать:

— Дамы и господа! Друзья! Мои единоверцы…

Нана выходит на балкон.

Внизу мальчишки играют ногами в баскетбол.

Небольшой аэропорт уютно расположился высоко в горах. На полуразрушенной часовне надпись: «Кассы «Аэрофлота».

Чуть в сторонке в вертолет крестьяне грузят тюки с шерстью.

Верхом на лошади подскакал шестидесятилетний мужчина в папахе, драповом пальто и сапогах. Это Георгий — отец Якоба и нашего главного героя Мераба.

Он легко спрыгивает с лошади, привязывает ее к столбу и заходит в часовню:

— Один…

Кассир с сочувствием смотрит на мрачное лицо отца и вздыхает:

— Не переживай, Георгий. Главное, что все здоровы… Отец сердито вырывает из его рук билет и идет к вертолету.

К зданию тбилисского аэропорта на большой скорости подлетает такси, лихо разворачивается на месте, вокруг себя и становится задом к выходу из аэропорта. Из такси вылезает Мераб в форменной фуражке таксиста и, вертя на пальце ключи, идет к летному полю.

К нему обращается девушка с сумкой:

— Свободно?

— Такси занято. Сердце свободно, — расплывается в улыбке Мераб.

В глубине поля, от стоящего на земле вертолета идут прибывшие пассажиры.

Мераб видит отца, сразу принимает скорбное выражение лица и движется навстречу. Останавливается перед отцом и печально разводит руками: дескать, что поделаешь!

Отец смотрит на него, затем размахивается и дает ему оглушительную затрещину. Так, что таксистская фуражка падает на землю.

— Что ты делаешь, папа? Люди кругом… — говорит Мераб, поднимая фуражку.

— Почему вовремя не сообщил? — глаза отца гневно сверкнули.

Во двор двухэтажного дома, опоясанного ажурными балконами, лихо влетает такси и разворачивается тем же манером, что и в аэропорту.

Во дворе двое мужчин в пижамах играют в нарды. Рядом на табурете сидит парень в очках и бренчит на гитаре.

Из такси вылезли отец и Мераб.

Мужчины встали и почтительно поклонились отцу. Отец сухо кивнул и пошел вверх по скрипучей лестнице. Когда Мераб проходил мимо парня с гитарой, тот на секунду перестал играть.

— Ну, что? — тихо спросил он Мераба.

— Убьет! — сказал Мераб и побежал догонять отца.

На веранде, возле открытых дверей, курят две старушки в черном. Увидев отца, они скорбно вздыхают и подносят платочки к глазам.

В комнате стояли перевязанные коробки, чемоданы… Инга заколачивает досками пианино. Якоб укладывает в ящик детские игрушки.

— Инга! Папа пришел! Здравствуй, папа! — кричит Якоб, увидев отца.

Инга отложила в сторону молоток и сухо кивнула отцу, всем своим видом показывая, что она его не боится.

Отец входит в комнату, останавливается перед Якобом.

— Паспорт получил?

— Получил… — тихо ответил Якоб.

Отец сел за стол, посмотрел на сына.

— Покажи.

Якоб отдает отцу какие-то бумаги.

— Это что? Паспорт дай, — сурово говорит отец.

— Это вегезская виза, паспорт в Израиле дадут.

Отец мрачно смотрит на документ.

— Дай-ка сюда свои права, — обращается отец к Мерабу.

Он берет водительское удостоверение Мераба и кладет на стол рядом с паспортом Яши.

— Иди сюда… — говорит отец Инге.

Инга подходит.

— Вот, смотри. У этого мать — еврейка, — отец показал пальцем на фотографию Якоба. — А у этого, — он показал на фотографию Мераба, — грузинка.

В жизни братья не очень похожи. Яша — рыжеватый, белокожий, Мераб — смуглый брюнет. Но на черно-белых фотографиях их трудно различить.

Отец берет со стола паспорт Якоба и рвет его на мелкие клочки:

— Грузин должен в Грузии жить!

Бросает клочки на стол и в полной тишине выходит из комнаты.

Мераб разводит руками в стороны: мол, что поделаешь, — и устремляется вслед за отцом.

Инга высовывается из окна и кричит вслед:

— Ну, и чего вы добились? Завтра пойду в милицию, мне новый дадут! Сейчас не те времена.

Отец вопросительно смотрит на Мераба.

Мераб вздохнул:

— Перестройка.

Отец тяжело опускается на диван, стоящий на веранде.