Найти себя - [68]

Только сейчас я заметил примостившегося совсем рядом одного из служителей кургана с широким золотистым обручем на голове. Он, скорее всего, посматривал на меня давно и, когда я закрутил головой по сторонам, с доброжелательными нотками в голосе задал вопрос:

– Лепотато?

Если я правильно понял смысл, то спрашивали о красоте города. А если даже и про усталость или сытость, то в любом случае следует ответить утвердительно. Притворяться еще и глухим у меня ни терпения, ни сноровки не хватит. И кажется, мое легкое покачивание головой мужчину удовлетворило. Но, заметив, что я так и продолжаю сидеть на месте, только старательно отвернул голову в сторону, неожиданный собеседник опять обратился ко мне:

– Дитято, сам ли ты зедеся?

В дальнейшем весь наш диалог-разговор я легко трансформировал в понятные для себя слова, которые сразу приводились в нормальную речь, зато всеми силами избегал отвечать сам. Поэтому скорее получался монолог, а с моей стороны следовала интенсивная жестикуляция и мимика. Хотя порой какие-то полуслова-полурычания и я пытался вставить.

Второй вопрос несколько напрягал, потому что меня приняли за ребенка и наверняка интересовались, где мои родители. Еще бы, с моим-то росточком! Но допускать даже мысли о моем малолетстве не следовало. Поэтому я обиженно дернул плечами, развернул свою тщедушную грудь и помахал в стороны указательным пальцем:

– Не-е-е! Не дитято! – стараясь при этом скорее шептать, чем говорить.

На шипение и обратилось внимание:

– Никак простужен?

Вздох, кивок и равнодушный взмах ладошки. Ерунда, мол. Что расценивать можно по шкале догадок от немоты до неумения разговаривать или легкой простуды. Но мой возраст никак не давал мужику успокоиться:

– Так сколько тебе лет-то будет?

Тоже загвоздка: покажешь на пальцах, а вдруг их годовой цикл вдвое меньший или больший? Начнешь долго думать, точно посчитают ребенком, сбежавшим из дома. К счастью, совсем рядом на мгновение остановился молодой парень, явно моего жизненного ценза, ну, может, на год-полтора старше по меркам Земли. Но я уверенно ткнул в него пальцем, а потом и на себя.

– Ха! Ну никак ты не смотришься на двадцать! – Мои нахмуренные брови и громкое фырканье привели к новому вопросу: – Чего ж тогда такой маленький?

Здесь последовала целая пантомима с моей стороны. Все изобразил: и как упал, и как болел, и как не рос, и как горевал. Кажется, хорошо сыграл, доходчиво.

– Как зовут тебя, парень? – В тоне появились сочувственные нотки.

– Борис, – выдохнул я.

Но собеседник не расслышал и переспросил:

– Борей?

Пришлось утвердительно кивнуть, и не прогадал.

– Хорошее имя, хоть и редкое у нас. Так только на востоке называют. А ты откуда будешь?

Ну, где запад-то, я видел, поэтому и догадался махнуть рукой на восток.

– А-а, издалека, значит?

Я хотел показать, что «очень издалека», и поднял руку еще выше.

– Неужели с Пимонских гор?

Рука рухнула вниз от растерянности, что было принято за утверждение.

– Да, редко к нам в Рушатрон оттуда паломники приходят.

В тот момент слово «паломник» мне перевести не удалось, я его раскусил чуть позже, но каким-то образом догадался, что лучше кивнуть и дернуть плечом. Зато я теперь знал имя города, который раскинулся перед нами: Рушатрон!

– Никак хочешь в столице остаться и работу найти?

Тут я кивнул радостно и плечами пожал с грустью.

– Ну да, понятно, как получится. А ночевать ты, Борей, где собираешься?

Я уже давно бегал глазами по сторонам, придумывая, как бы уйти от этого нежелательного разговора, куда пристроиться и куда направиться. Поэтому видел, как парочка тучных мужиков расстилают свои рваные плащи с другой стороны лестничной балюстрады с явным намерением там переспать. Вот и махнул на них рукой: мол, не гордый, так же могу переночевать.

Мой собеседник нахмурился:

– Тех пьяниц, скорее всего, охрана вскоре погонит, нельзя здесь злыдничать и побираться. Да и кречи тебя могут за ребенка принять и унести. Не боишься разве?

Кто такие кречи и чего это вздумается меня куда-то нести, я бы и за час не додумался в молчании. Но, судя по строгости в голосе, подобный перенос был еще похуже, чем изгнание с этого места охраной. Поэтому я скорбно кивнул, боюсь, дескать.

– Вот и я думаю, что на недотепу ты не похож. Так чего в пейчеры спать не идешь?

Зная, что там не совсем дешевый ночлег, я скроил еще более грустную мину, засунул руку в карман моего сюртучка и потряс там прихваченной с Земли мелочью.

– Ага, поиздержался в дальней дороге? Так ты не переживай, в южном крыле распоряжается мой старый приятель Емлян. Если совсем в цене не сойдетесь, то он тебе в каком-нибудь закутке и так на ночь разрешит остаться. Не ночевать же такому мальцу-коротышке на улице! Ну а уж утром подашься в порт да при желании что-нибудь и заработаешь. Пойдем?

С одной стороны, мне жутко хотелось как можно быстрее избавиться от этого наверняка добрейшего человека, но с другой стороны, если он меня и в самом деле отведет в эти пейчеры, то мне это на руку. Меньше буду прислушиваться и меньше без толку мотаться в незнакомом мире. А уж на месте видно будет: не понравится мне там или вся моя куча монет за один ночлег не устроит «пейчериста», пойду искать лучшей доли. Вон, оказывается, тут даже порт есть! Скорее всего, и река большая, просто или стеной закрыта, или с противоположной стороны от кургана. Теперь главное – не забыть, что я с востока, с самих Пимонских гор, и мне двадцать лет. Ну ладно, можно при случае утверждать, что и на год меньше.