Найти Мышиного Короля - [42]

Инок вспомнил, как черный кот отирался возле помойки в поисках объедков.

– Ж-жду, к-когда ты отвалишь, –  произнес он. – Ап-п– петит мне п-портишь.

– А ты с юмором! – усмехнулся Коршун  и снова плотоядно облизнулся. – Давай пятюню!  Я тебе один анекдот хотел рассказать.

Иноку некуда было деваться: сверток на подносе источал такой дразнящий аромат, что у него не было сил выжидать дальше. Он  запихнул в рот чуть не целое сооружение из булки, котлет и салата.

– Ну, ты даешь! – уважительно протянул  голодный хищник и, чуть помолчав, спросил:  – А помнишь, как тебя в пятницу директор вызывал?

– Угу, – промычал Инок.

Он вдруг понял, что больше не боится  черного кота с помойки.

– Ну,  так слушай, – примирительно сказал бывший враг и стал рассказывать, что произошло после урока литературы.

Королев внимательно слушал  его, размеренно двигая челюстями.

– Мы же теперь, типа, коллеги, – подытожил Никитос,  наклонившись к вчерашнему изгою. – Сайт вот вместе делаем. У меня от тебя никаких секретов.

В ответ Инок лишь отрыгнул и залил в рот газировку из  бумажного стаканчика.

– Я хочу, чтобы ты знал, что она затевает,  – по-дружески предупредил «коллега». – Ты же видишь, какая она стерва. Ей ничего не надо, кроме побрякушек. Она за них на все готова – хоть у шеста вертеться, хоть тебя подставить. Сирена, блин,  какая-то.

Инок, наконец, одолел свой обед и встал из-за стола:

– Сп-пасибо за инфу. Х-хорошо п-посидели.

Не глядя больше в сторону непрошенного собеседника, он вразвалочку направился к эскалатору и вдруг услышал знакомый голос. Это был голос Аннушки, которая  сидела за столиком с каким-то типом. Он, видимо, рассказывал  ей что-то прикольное, и литераторша  беззаботно смеялась, высоко закинув свою белобрысую голову. Прекрасная Дама, которая  всегда была чем-то расстроена, теперь казалась вполне довольной. От этой неожиданной картины храбрый рыцарь вдруг сильно смутился. Он словно застал свою тайную возлюбленную за чем-то недозволенным, плотским. Королев втянул голову в плечи, отвернулся от парочки и прибавил шагу.

«А ведь она надо мной смеется!» – зло  подумал Инок, шагнув на эскалатор.

Он вдруг вспомнил, как мать однажды повела его на детский утренник, а он описался,  рассказывая стишок Деду Морозу. Тогда над ним тоже все смелись – и дети, и их мамаши.

«Ненавижу стихи!» – беззвучно пробормотал он  и, вынув из кармана подобранный кружевной платочек, выбросил находку  в ближайшую урну.

Эта Дамочка, как видно, тоже была стервой:  получала букеты  от одного, а смеялась вместе с другим.

Натягивая куртку на воспаленную руку, рассерженный юноша содрал едва подсохшую татуировку,  причинив себе сильную боль. Вчера по совету деда он обработал наколку  одеколоном, но от этого свежие  пупырышки стали выделять еще больше  гноя. Рукав, прикрывавший семиголового монстра, стал влажным, а сам Мышиный Король стал пахнуть чем-то неприятным. Стараясь успокоить боль, юноша поглаживал ноющую руку, но от этого боль только усиливалась. Иннокентию Королеву стало вдруг не по себе при мысли о собственной смерти.

«Ненавижу баб!» – снова прошептал он одними губами  и выбежал вон  из проклятого «Забавинского».

На улице  уже стемнело и подморозило. Дрожа то ли от холода, то ли от страха, страдающий  юноша брел, куда глаза глядят.  На пути ему попадались  витрины с драгоценностями, соблазнительные красотки на постерах и заплеванные урны. То слева, то справа раздавался звук милицейской сирены, звон трамвая и громкие голоса промоутеров. Но ничего из этого не привлекало его внимания. Он думал только о том, что его жизнь может оборваться в любой момент, а он к этому еще совсем не готов. От слез, навернувшихся на глаза, все вокруг расплылось и закачалось.  Все звуки слились в монотонный гул.

Поглаживая ноющее плечо, Иннокентий остановился у высокой рекламной призмы и прислонился к ней. С вогнутой конструкции  на него глядели чьи-то большие глаза, а над ними порхали крылья ресниц. Уставшему юноше вдруг вспомнилось, как сегодня Тонька тоже махала перед ним накрашенными ресницами, но теперь это вовсе не казалось ему красивым.

«Ну почему они все такие?» – вновь подумал  он о женщинах с неведомой ранее тоской и закрыл лицо руками.

Ему вдруг вспомнилось их общежитие, где жили только женщины. У некоторых их них уже были дети, а у некоторых вот-вот должны были появиться. Те, у кого своих детей еще не было,  иногда  присматривали за ним, когда мать была на работе. Соседки сажали  маленького Кешку к себе на колени и угощали сладостями.

Он вдруг вспомнил лица этих женщин, их платья, прически,  духи и запах их подмышек. Он часто мочил колготки, и они, посмеиваясь, помогали ему надеть чистые трусы.

– Эй! С тобой все в порядке? – услыхал он, точно в тумане.

Инок открыл глаза. Он сидел прямо на земле, а перед ним стояла фея в чем-то белом.

– Ты в порядке? –  заботливо поинтересовалась она.

Измученный Королев с трудом поднялся.  Его сумка куда-то исчезла.

– Ты что, потерял сознание? – участливо спросила незнакомка, подавая ему руку в кожаной перчатке.

Инок попытался встать, но почувствовал, что не держится на ногах и схватился за белый рукав.