В рядах освободителей города был писатель Константин Михайлович Симонов. По свежим впечатлениям он написал тогда о подвале гестапо, где перед бегством каратели заживо сожгли узников: военнопленных, стариков, женщин, детей. Гестапо находилось именно в этом доме.
Нет, пожалуй, в Краснодаре семьи, не пострадавшей в годы оккупации. Сто восемьдесят страшных ночей пронеслись над городом, сто восемьдесят суток с полной нагрузкой работала гитлеровская машина уничтожения.
Можно ли забыть то, что происходило здесь, в этом доме, в этом подвале? Нет и еще раз нет!
Эти безмолвные стены должны напоминать нам об ужасах войны, о тысячах человеческих жизней, которые унес фашизм, о его жутких порождениях — Кристмане и его подручных.
Говорят, время — великий врач. Но есть боль, остроту которой не могут притупить даже годы. Она пронзает сердце всякий раз, когда мы вплотную, как в этом доме, прикасаемся к прошлому, к тем страшным ста восьмидесяти суткам.
В эту майскую пору, в дни, предшествующие празднику Победы над фашизмом, празднику, который встречаем мы со слезами на глазах, тысячи краснодарцев приходят в молодой парк, где в окружении тоненьких кленов застыли навечно высеченные из камня фигуры старика, ребенка, женщины…
«Гражданам Краснодара, замученным в душегубках, расстрелянным, повешенным в годы фашистской оккупации» —
пламенеют бронзовые буквы на черном граните.
Сегодня мир знает все об этой трагедии. Почти все ее виновники получили по заслугам.
Долг живущих — сделать все, чтобы не повторилась трагедия, чтобы навсегда в небытие ушли страшные слова «оккупация», «душегубка», «зондеркоманда», «гестапо», чтобы никогда не рождались на свете кристманы и им подобные.
Это надо сделать в память о павших и во имя живых.
