Найденыш - [31]

Крошка тащил меня на руках, а я смотрел на море поверх вооружившейся горящими головнями братвы, забравшейся в воду, туда, где на высвеченном луной кольчужном плетении волн чернела «Касатка», отвечая луне фонарем на корме. От бортов «Касатки» тенями отделялись низкие вытянутые кляксы шлюпок. Шлюпки шли к берегу.

Крошка остановился рядом с Три Ножа. Тот повернулся.

— Очухался? — спросил он и посветил головней.

Шлюпки быстро приближались, уже стал ясно слышен плеск весел о воду.

— Эй, на шлюпках! — закричал Ожерелье. — Опустить оружие! Боя нет!

На передней шлюпке прозвучала невнятная команда. Гребцы стали сушить весла.

— Капитан, ты, что ли? — заорали с нее.

— Я, — ответил Ожерелье. — Давай к берегу! Скорее! И без пальбы!

Весла снова макнулись в воду и стали описывать над нею полукружия. На шлюпках переговаривались громкими голосами:

— Точно Ожерелье! И Три Ножа! А вон Крошка рядом светится!

Морской ветерок, казалось, влил в меня новые силы.

— Крошка, поставь меня на ноги, — сказал я.

— А не рухнешь? — поинтересовался он.

— Постараюсь.

Он поддержал меня под мышку, потому что ноги мои держали еще не очень.

— Умойся морской водицей, — посоветовал Крошка.

— Давай, — согласился я.

Я встал на колени, набежавшая на берег волна услужливо промочила меня до пояса. Но это было только к лучшему. Я едва пересилил желание плашмя лечь на мокрый, утрамбованный волною песок, чтобы накрыло с головой. Зачерпнул пригоршню морской воды и плеснул в лицо. И тут же зашипел от боли, забыв о разбитых в кровь губах. Невзирая на боль, я плескал еще и еще. Светящаяся мелкая креветка, которую волною пригнало к берегу, порскнула от моей ладони и затерялась в черном стекле морской воды. Боль отрезвила меня, прогнала головокружение. Я поднялся на ноги.

Шлюпки пристали к берегу. Вновь прибывшие сыпали вопросами: что к чему и в чем дело? Сигнал уговаривались давать на случай заварухи, а заварухи-то и нет! Я бегал глазами по лицам, пересчитывая. Сердце мое внезапно провалилось куда-то далеко.

— Ожерелье! — закричал я. — Кормчего нет! И Мачты! И…

Капитан встрепенулся и оглядел, поднимая повыше горящую головню, весь гурт, который вывалился на песок пляжа.

— Где кормчий? — заорал он. — Почему не все?

Скелет, вооруженный абордажной саблей, ответил:

— Где им еще быть? На «Касатке» остались.

— Каких демонов?! — взревел палубный. — Вам что, факелами не сигналили? Всех на берег! Всех!!!

— Не кипятись, палубный, — принялся урезонивать его Скелет сквозь общий галдеж. — Говорено было что? Горючка в костер — все к бою, а пятеро остаются на «Касатке» и держат глаз востро. Так? Ну, мы и решили, сигнал факелами — чтоб подтвердить оговоренное. Так?

— Так? — с горечью передразнил его Руду. — Можешь попрощаться с кормчим и остальными.

Скелет разинул бородатую пасть и захлопал веками.

— Ты чего это, палубный? Почему попрощаться?.. — просипел он.

Я не стал дальше слушать, как они будут выяснять между собой, кто прав. Протиснулся между ними и, оказавшись перед шлюпкой, уперся в нос посудины и принялся сталкивать ее в воду. То, что я решил, — это была верная гибель, но мне было все равно. Когда меня потащили от шлюпки, я начал отбиваться. Пропадите вы все пропадом, но Сову и ребят я на «Касатке» не оставлю. Руки Улиха схватили меня железной хваткой.

— Остынь, Даль, — сказал он, но я молча рвался у него из рук. Тогда он сжал меня так, что перехватило дыхание, и рявкнул гомонящей парочке: — Хватит языком узлы плести! Возьмите мальчишку!

И швырнул меня в пухлые клешни Скелета. Тот облапил меня, но я саданул его локтем под дых и вырвался. Три Ножа перехватил меня, взял за ворот и немилосердно тряхнул.

— Не задерживай меня, Даль, — змеей прошипел он мне в лицо и с силой отшвырнул от себя на песок.

Я упал и врезался подбородком в собственное колено, прикусив язык. Во рту появился солоноватый привкус крови. Три Ножа смотрел поверх меня.

— Крошка, ты как — со мной или нет? — спросил он.

Крошка без слов подошел к шлюпке и одним рывком спихнул ее с песка.

— Нужны еще двое, — сказал Три Ножа.

Возле шлюпки появился Ожерелье.

— Капитан, да ты очумел, — сказал Улих. — Одного меня хватит.

Вперед выбрался Братец.

— Братец, останься, — приказал Ожерелье.

— Почему? — удивились близнецы.

— На мечах вы горазды, а моряки пока из вас хреновые, — пояснил капитан.

Братец задумался. Его оттеснил в сторонку Скелет. Он косо поглядывал на меня, потирая ушибленный живот.

— Ты чего это, Скелет? Или кость какую на «Касатке» оставил? — съязвил кто-то невпопад.

Скелет взъерошился, свирепо блеснув зрачками.

— Нож на камбузе забыл… для твоего брюха, — хрипло рыкнул он.

— Нужен еще один, — невозмутимо сказал Три Ножа.

К шлюпке вышел Петля. Имени его никто не знал. По слухам, он был из Килика, где то ли его хотели повесить, то ли он кого-то удавил. Второе, наверное, будет вернее. Его как-то Петлей обозвали, так и прилипло, сменив старую кличку.

— Я иду, — сказал он.

Я сплюнул слюну себе на ладонь, слюна была красной, в ней плавали маленькие сгустки крови. На Три Ножа я не злился — он прав, просто я совсем голову потерял. Я вытер ладонь о штанину, обтер слюну с разбитых губ и поднялся. Надо было остановить Три Ножа: змей пошел на «Касатку».