Навстречу судьбе - [3]

— Неважно. Думаю, ты должна поехать — не ради него, а ради самой себя, Дженна. Кажется, в вашей школе через два дня начинаются каникулы?

— Через день — по сути дела, завтра.

— Значит, ты лишаешься веского предлога. Мы не поедем в Италию. Тебе будет гораздо полезнее провести каникулы во Франции и встретиться лицом к лицу с призраком прошлого.

Призраки… Да, Глин прав — Дженна действительно заселила свое прошлое призраками. Время от времени в ее голове всплывали все былые тревоги и со мнения. Письмо снова воскресило их, и теперь они ранили больнее, чем когда-либо прежде.

Уходя, Глин вдруг подозрительно взглянул на нее.

— Откуда он узнал твой адрес?

— Я уже задавала себе этот вопрос, — призналась Дженна, но была награждена еще одним подозрительным взглядом.

— Может, ты писала ему?

— Ты спятил? — возмутилась Дженна. Она впервые по-настоящему рассердилась на Глина — впрочем, этим вечером многое случилось «впервые». — Откуда я знала, куда писать? Отец ни разу не вспомнил обо мне с тех пор, как мне исполнилось восемь лет. Мне никогда не пришло бы в голову самой написать ему. Он меня просто бросил!

— Прости. — Глин выглядел сконфуженным. — Впрочем, все это выглядит забавно, правда?

Дженне ситуация совсем не казалась забавной. Слова Глина не принесли ей облегчения, только сильнее встревожили Дженну. Он ушел, а она вновь осталась наедине со своей проблемой, желая посоветоваться с кем-нибудь помудрее. Глин был юристом, партнером юридической фирмы Раштона и Кларка, которая вела дела семьи Дженны уже несколько лет, с тех пор как они с матерью перебрались в эти места, наконец-то покончив с постоянными переездами. Отец Глина два года назад вышел в отставку, и Глин занял его место, начав работать вместе с Недом Кларком. Дженна всегда немного побаивалась строгого, чопорного Неда, поверенного ее матери.

Старшим партнером фирмы он стал благодаря возрасту, и это не совсем устраивало Дженну. Она считала Неда напыщенным и занудным. Когда мать Дженны умерла, он занялся делами дочери, и, несмотря на то, что знал в них толк, будь у Дженны выбор — она предпочла бы обращаться к Глину. Однако устав фирмы этого не допускал, как со смехом сообщил ей Глин, когда они только начали встречаться.

В этом году Дженна собиралась провести каникулы вместе с Глином — соседка Ширли многозначительно щурилась, слыша об этом. Но что бы там ни думала Ширли, любовниками они не были, и Дженна долго размышляла, прежде чем согласиться провести каникулы вдвоем. Она еще не была готова доверить свою жизнь мужским рукам. Мать Дженны когда-то решилась на такой шаг, и в результате пострадали два человека.

Тем не менее, советом Глина пренебрегать не годилось. Готовясь ко сну в тишине пустого дома, Дженна пришла к заключению, которое отвергала с тех пор, как прошел первый шок после получения письма. Она должна, а главное, хочет поехать. Она не признавалась себе в этом желании, но желание все-таки было, и Глин помог ему всплыть на поверхность.

Причесываясь, Дженна внимательно разглядывала себя в зеркало. Как восприняла бы все это ее мать, будь она сейчас жива? Может, остатки привязанности к мужчине, женой которого она когда-то была, заставили бы ее отправиться во Францию и в последний раз увидеться с ним? В отличие от матери у Дженны никаких приятных воспоминаний не осталось, она не могла вызвать в памяти лицо отца, но знала, что чувство вины будет мучить ее, если она откажется от поездки.

Интересно, узнает ли ее отец? Она выросла высокой и стройной, с нежной, светлой, как у матери, кожей и пепельными волосами, спадающими на плечи прямыми прядями. Ее глаза были темно-синими, опушенными длинными, неожиданно темными ресницами. Дженна знала, что она выглядит слишком серьезной — такое выражение лица она приобрела в то время, когда окончила колледж и решительно взялась за работу.

Глин был под стать ей — серьезный, деловой, ответственный. В его жизни не могло быть посторонних женщин и пагубных увлечений. Их ожидало спокойное, размеренное, хорошо спланированное будущее. Они уже начали присматривать себе дом — нет, не искали его, просто обсуждали здания, мимо которых проезжали. От уверенных замечаний Глина Дженну словно обдавало теплом: «Здесь понадобилось бы кое-что перестроить», «Здесь можно разбить отличный сад». Будущее не обещало ни крутых поворотов, ни крупных ссор. Дженна будет заниматься своей работой, Глин — своей. Совместная жизнь станет удобной и безоблачной.

А насколько удобной была жизнь ее матери? Дженна оглядела дом, словно увидела его впервые, словно замечания Глина помогли ей прозреть. Действительно, она не могла припомнить каких-либо лишений. Лишением была только разлука с отцом, постоянные расставания с друзьями и знакомыми. Материально они были обеспечены, и, несмотря на частую смену адресов, Дженна не ощущала, что они скатываются вниз по общественной лестнице. Во всяком случае, дома и кварталы, где они проживали, дешевыми не назовешь.

Так или иначе, умирающий требовал отдать ему последний долг, и Дженна приняла решение. Завтра она позвонит незнакомому французу — во время обеденного перерыва. Дженна надеялась, что Лемаршан говорит по-английски так же хорошо, как пишет, и воздержится от проповеди, встречая ее в Париже. Письмо, в котором сквозил тайный упрек, вызвало у Дженны легкий боязливый трепет, и, вспомнив об этом, она вновь взглянула на конверт, лежащий на туалетном столике.