Навсегда - [8]

Одним быстрым, но не резким движением он поднялся на ноги.

— Я не кусаюсь. — Его губы скривила усмешка.

— Откуда мне знать? — не растерялась она.

— Мне очень жаль, что я напугал вас прошлой ночью.

— Да неужели?

— Правда. Я не ожидал увидеть девушку, хотя и знал, что кто-то придет — не той ночью, так следующей.

— Почему?

— Слухи, — сказал он. — И бочонки с коньяком, которые появляются как из-под земли.

Он играл с ней, как кот с мышкой.

— Что вы хотите?

Она вдруг увидела в его глазах неуверенность.

— Мне нужна помощь, — сказал он наконец.

— И вы будете запугивать меня, чтобы ее получить?

— Да, — признался он, — если придется. Но я бы предпочел, чтобы вы помогали мне по доброй воле. — Он помедлил, затем добавил более доверительно: — Я не ждал, что в расставленные сети попадется молоденькая девушка.

По крайней мере он не так бессердечен, как граф, и испытывал угрызения совести, когда был вынужден использовать в своих целях людей.

— Местные станут защищать Гатуэлла? — спросил он.

— У нас нет причин его любить, — ответила Холли. — Но таможенников местные любят еще меньше. Граф использует нас, а правительство отправляет на каторгу людей, которые всего лишь пытаются прокормить семью.

— Контрабанда — это преступление.

— И кому же она наносит вред? — хмуро спросила Холли. — Кого лишает хлеба?

Он молчал.

— Мой отец и брат всегда были честными людьми, и посмотри, куда их это привело? — продолжала Холли. — Па еле-еле может прокормить семью, а мама страдает от тяжелой работы и болезни легких.

— И граф предложил им заняться контрабандой?

— Нет. Другой человек.

— Как его зовут?

Она молчала, считая невозможным выдать корнуольца, даже такого, как Тим Бейли, который жульничал, занимаясь продажей лошадей, и бил жену.

— Гатуэлл всегда так поступает, — сказал чужак. — Прячется за спинами других и допускает, чтобы они попались в руки правосудия. — Он опять помолчал. — Или они просто исчезают.

— Откуда ты знаешь?

— Я следил за ним пятнадцать лет.

Холли чуть не вскрикнула от неожиданности. Пятнадцать лет!

— Почему? — спросила она.

— Он торговал с Наполеоном. И не только коньяком. Он продавал сведения.

У Холли закружилась голова. Во время войны с Наполеоном она была еще ребенком, но знала многие семьи, которые потеряли сыновей. Граф Гатуэлл — предатель?

Незнакомец расстелил сюртук на земле и заставил Холли сесть на него. Потом устроился рядом и взял ее за руку. Холли посмотрела на него. Взгляд его серых глаз был обращен в прошлое, и она глубоко вздохнула.

— Если вы преследовали кого-то все эти годы, — сказала она, пытаясь проникнуть в его мысли, — тогда вам все равно, останется моя семья на свободе или нет. Я боюсь доверять вам.

— Вы и не должны доверять мне, — хрипло произнес он. — Ваша задача — делать то, что я вам скажу.

Холли вспыхнула от негодования. А ведь на мгновение он ей почти понравился.

— Я должна знать, — настаивала она, засунув руку в карман и обхватив пальцами бутылочку. — Я должна.

Он вздохнул и отвел глаза.

— Сведения, которые он продал французам, — произнес он безжизненным голосом, — касались моего полка. Мой брат был полковником, а я лейтенантом. Мы готовились соединиться с войсками Веллингтона под Ватерлоо. Гатуэлл привез нам оружие и в ночь перед отправлением на фронт устроил вечеринку.

Холли почувствовала, как он напрягся, и поняла, что он пытается заглушить давнюю боль.

— На следующий день, — продолжал он, — мы попали в засаду. Половина людей погибли. Мы с братом были ранены, а потом в случившемся обвинили его. Кто-то сказал, что, находясь в подпитии, брат слишком много болтал языком.

— Это правда? — шепотом спросила Холли.

— Он был единственным, кто тогда не пил — брат вообще никогда не пил перед боем, — но он чувствовал себя виноватым. Его имя и карьера оказались погубленными. Некоторые даже называли его предателем.

— Но это еще не все? — спросила Холли.

— Брат покончил с собой. — Незнакомец стиснул зубы, на щеке забилась жилка.

Холли была потрясена его отчаянием. Пятнадцать лет ничуть не уменьшили гнева и желания отомстить. Она поежилась.

— Вы уверены, что предатель лорд Гатуэлл?

— Уверен.

— Мне очень жаль, — тихо сказала она.

— Неужели, мисс Гастингс? — Он полупрезрительно выгнул бровь.

— Я знаю, что значит любить брата.

Его взгляд ожег ее. У Холли все свело внутри и кровь бросилась в лицо.

— Вы умело наносите удары, мисс Гастингс.

— Я не хотела этого, — честно ответила она.

— Я получил по заслугам. — Он коснулся пальцем ее щеки. — Почему вас назвали Холли?

Она удивилась внезапной смене темы разговора. Но даже догадываясь, что ее, возможно, завлекают в ловушку, ответила:

— Моя мама всегда любила Рождество. Я родилась на Рождество, и она настояла, чтобы меня назвали Холли.

Он развязал ленты шляпки и стянул ее с головы Холли.

— Оно подходит вам с вашими рыжими волосами и зелеными глазами.

Его голос потерял обычную холодность. Холли почему-то испугалась. Новое направление атаки? Вряд ли. Внезапно внутри нее прокатилась волна каких-то неизвестных ощущений.

Сердце забилось сильнее, дыхание стало прерывистым. Казалось, она тает и каким-то образом становится ближе к мужчине, которого всего минуту назад считала дьяволом.