Наверно это сон - [19]

Услышав смех, он поднял голову. Перед ним два парня, широко расставив ноги, состязались, чья струя мочи долетит дальше. От жидкости клубился пар над снегом и желтизна проступала на краю дорожки.

На мостовой снег никогда не бывал белым. Дверь школы. Он вошел.

Если он увидит ее, пройти, пробежать мимо...

9

Наконец, зазвонил трехчасовой звонок. Давид торопливо пробирался сквозь шумную толпу детей. Он не встретил Иоси и Анни и теперь первым бросился домой, боясь, что они догонят его.

Снег перестал падать, и, хотя облака еще серели в небе, было теплей, чем утром. Снежная крепость, до половины построенная на прошлой перемене, ждала своего завершения. По дну канавы вытянулась, как черная лента, ледяная дорожка. На очищенном от снега тротуаре серели предательские заплаты льда.

Он шел очень быстро, время от времени оглядываясь через плечо. Нет, их не было видно. Он обогнал их. Он повернул за угол и замер, увидев перед собой странную картину. Осторожно подошел поближе.

Линия черных экипажей, замерших вдоль сугроба. Он уже где-то видел такие коляски. Но один был очень странный — квадратный и с окнами по бокам. На лошадях были черные плюмажи. Люди у дверей дома тихо шептались и старались заглянуть в коридор. Во всех соседних домах были открыты окна, и из них высовывались мужчины и женщины. В одном из окон женщина махала рукой кому-то в глубине комнаты. К ней, слегка улыбаясь, подошел мужчина, похлопал ее по спине и протиснулся в окно рядом с ней. На что они смотрели? Что должно было появиться из дома? Вдруг он вспомнил. Здесь были цветы! Да, он помнил эту дверь, эти белые плоские колонны. Цветы! Почему? Он оглянулся, чтобы спросить кого-нибудь, но вокруг не было никого из его сверстников. У одной из повозок стояло несколько человек, одинаково одетых в длинные черные пальто и высокие шляпы. Кучера. Они единственные казались спокойными, хотя даже они разговаривали вполголоса. Нужно послушать, о чем они говорят. Он скользнул к ним, напрягая слух.

— И что вы думаете, этот болван сказал мне? — говорил мужчина с грубым, обветренным лицом. Дым сигареты окутывал слова, вылетавшие изо рта. — Он сказал: "Ты что встал?" Как вам нравится это дерьмо?

Он посмотрел на собеседников, ожидая сочувствия. Те согласно закивали.

Чувствуя поддержку, мужчина продолжал:

— Он своим шестом вперся в мою лошадь и кричит: "Что ты встал!" Я чуть не проломил ему тыкву, чертову ослу!

— Это уже второй раз, да? — спросил кто-то.

— Черта с два, — гневно ответил он, — это — в третий раз. Сначала он столкнулся с Джефом, потом с Тойнером и вчера со мной!

— Эй! — вдруг сказал один из них. — А вот и лодка с веслами!

Побросав сигареты, они торопливо разошлись и залезли на козлы своих колясок.

Еще больше недоумевая, Давид приблизился к дверям. Мужчина в высокой черной шляпе только что вышел из них и стоял на крыльце, озабоченно оглядываясь в коридор. Толпа замолчала и сгрудилась, как бы защищаясь. Казалось, что из коридора сочится ужас. По знаку мужчины в высокой шляпе были открыты дверцы странного экипажа. Внутри него, в полумраке, поблескивал металл. Занавески с кисточками не пропускали света. Из коридора послышалось медленное шарканье ног. Толпа издала тихий стон.

— Несут! — прошептал кто-то, вытягивая шею.

Давид почувствовал одиночество и страх.

Появились два человека, сгибаясь под большим черным ящиком. Потом еще два, с другого конца. С красными от напряжения лицами они медленно спустились по ступенькам, приблизились к экипажу и опустили конец ящика на пол кузова.

Это был...! Да! Он вдруг понял. Мама говорила... Внутри! Человек! Он похолодел от ужаса.

— Полегче! — предостерег мужчина в черной шляпе.

Они втолкнули ящик, нырнув вслед за ним. Он мягко, без усилия скользнул внутрь, как бы по рельсам или на колесиках. Человек, открывший дверцы, вставил большой серебряный болт в отверстие перед ящиком и привычным жестом закрыл экипаж. По кивку мужчины в черной шляпе экипаж откатился на небольшое расстояние и остановился. К дому подъехала следующая карета.

Из дома вышла рыдающая, согнувшаяся женщина в черном, поддерживаемая двумя мужчинами.

В толпе зашептались. Женщины заплакали. Давид никогда не видел носового платка с черной каемкой. У этой женщины платок был белый, как снег.

Он услышал детские голоса и оглянулся. Это были Анни и Иоси, наблюдающие за женщиной, садящейся в экипаж. Он задрожал, прокрался сквозь толпу и бросился бежать.

У дверей своего дома он остановился, заглянул внутрь и отступил. Что делать? В прошлый раз, приближаясь к дому, он увидел миссис Неррик, домовладелицу, поднимающуюся по ступенькам. Побежав, как сумасшедший, он догнал ее и промчался мимо подвала до того, как она закрыла свою дверь. Но сейчас никого не было видно вокруг. В любой момент Анни и Иоси могут появиться из-за угла. Он должен... пока они не видят... но эта темнота, эта дверь, темнота. Человек в ящике в карете. Один. Он должен.

Надо наделать шуму. Шуметь... Он двинулся вперед. Что? Звуки. Любые.

— Ааааа! Ооооо! — закричал он дрожащим голосом. — Это ты, моя страна! — он побежал. Дверь подвала. Громче: — Сладкая земля свободы! — кричал он, вихрем летя к лестнице. — О тебе я пою, — его пение превратилось в вопль. Его ноги стучали по ступенькам. Страх преследовал его. — Страна, где умерли наши отцы!