Навеки твоя - [98]

— Замечательно, — прошептала она. — Я хочу поведать тебе то, о чем не должна узнать ни одна живая душа. Это не только моя тайна. К ней имеют отношение и другие люди…

— Потом, любимая, — перебил ее он и, взяв с кровати кинжал, положил его на пол. — Все разговоры будут потом. Я с готовностью выслушаю все, что ты хочешь мне сказать. Я объехал весь мир, многое познал и повидал. Обещаю тебе, что твое признание меня не сможет ни удивить, ни шокировать.

Опустившись перед ней на колени, Лахлан нежно поцеловал ее висок, щеку, подбородок. Потом, слегка прикусив верхнюю губу Франсин, погладил кончиком языка ее нижнюю губу и сжал ладонями груди.

Наклонившись, он принялся целовать ее соски. Вскоре под его нежными ласками они превратились в твердые бутоны. Взяв в рот один бутон, он осторожно пососал его. От удовольствия женщина выгнула спину. В ней проснулось желание, жгучее, страстное; ее груди стали тяжелыми и тугими. Они слегка покачивались из стороны в сторону, когда он ласкал их своим жадным, ненасытным ртом.

Лахлан едва не обезумел от страсти. Он чувствовал, как под килтом напрягся его член, став твердым и упругим. Он хотел ее так сильно, как не хотел еще ни одну женщину.

Он понимал, что слишком долго сдерживался и поэтому может взорваться в любую секунду. Неимоверным усилием воли горец заставил себя успокоиться. Он не будет спешить и покажет ей свое мастерство. Сделает все, чтобы после этой ночи она навсегда забыла всех мужчин, которые были у нее до него.

— Скажи мне, что тебе нравится, — сказал он, поглаживая ее голые ноги. — Не нужно меня стесняться, любимая. Я очень хочу, чтобы тебе было хорошо. Если ты хочешь чего-нибудь особенного, только шепни — и я все исполню.

Голос Кинрата, его слова так взволновали Франсин, что она почувствовала, как по ее венам заструилась искрящаяся, обжигающая лава возбуждения. Потом она ощутила, как по всему ее телу разливается приятное тепло и поняла, что уже не может говорить, не может даже сосредоточиться, так как в голове был сплошной туман. Их пальцы сплелись, их взгляды встретились, и он осторожно положил ее на спину. Она хотела поведать ему свою тайну, однако не могла даже пошевелить губами, чувствуя какое-то странное, незнакомое доселе томление. Все ее тело — каждый мускул, каждая клеточка — напряглось, как струна. На нее наложили магическое заклятие… Разве можно ее обвинять в том, что отдалась ему, позабыв о приличиях?

Наклонившись над ней, Кинрат развел ее руки в стороны, прижав их к покрывалу. Он целовал ее открытым ртом, прокладывая губами влажный след от небольшого углубления под ее подбородком до самого живота, потом осторожно засунул язык в пупок. Отпустив руки, он раздвинул ее ноги и встал на колени между ними. Обхватив ладонями ее ягодицы, он слегка приподнял их. Его пальцы коснулись завитков волос внизу живота. Раздвинув мягкие, чувствительные складки, он поцеловал нежную, трепещущую плоть.

Франсин почувствовала, как лихорадочно забилось сердце. Ей стало трудно дышать, она хватала ртом воздух. Она хотела открыть ему свой секрет, но не смогла сопротивляться его ласкам. Не смогла отказаться от того наслаждения, которое он так щедро дарил ей.

Лахлан не давал женщине ни секунды передышки, постоянно держа ее в сладком напряжении. Он медленно и упорно подводил ее к краю пропасти, называемой экстазом. Когда же она начала извиваться и стонать под его чувственным, сладострастным натиском, он встал и стащил через голову рубашку. Потом расстегнул пояс, на котором висел его меч, и положил оружие на ковер. Затем снял свой килт и тоже бросил его на пол, туда, где лежали меч и кинжал.

Приподняв Франсин, он отодвинул ее от края кровати и, уложив на покрывало, встал на колени между ее согнутыми ногами. Наклонившись, он оперся на локти и, держа свое тело на весу, продвинулся вперед. Его возбужденный орган находился между их телами.

— Коснись меня, любимая, — прошептал он.

Протянув руку, она слегка погладила его отвердевший член, а потом сжала его пальцами. Они были такими теплыми и мягкими, что он едва не потерял над собой контроль. Когда капелька семени сорвалась с головки его члена, граф понял, что больше не может ждать. Он дрожал от нетерпения, словно безусый юнец, который впервые в жизни лег в постель с женщиной.

Лахлан прижал свою возбужденную плоть к теплому, влажному, зовущему лону Франсин и осторожно вошел в него. Его сердце билось, как набатный колокол, — гулко и часто. Ему еще ни разу не приходилось проникать в такую узкую и тугую вагину.

— О боже… — прошептал Лахлан.

Продвигаясь медленно и очень осторожно, он все глубже и глубже входил в нее, испытывая при этом такое невыразимое наслаждение, что с трудом мог сдерживать себя.

К своему огромному удивлению, Лахлан вдруг натолкнулся на преграду, которую никак не ожидал.

— Фрэнси, — выдохнул он, не в силах скрыть своего изумления, — тебе нужно было предупредить меня.

Она смущенно смотрела на него.

— Я пыталась, но ты не захотел меня слушать, — сказала она. — Я девственница.

— Я это уже понял, дорогая, — прошептал он, содрогнувшись всем телом.

Сильная, раскатистая дрожь пробежала по его телу и всколыхнула душу. Он первый! Она принадлежит только ему, и он уже никому ее не отдаст!