Навеки моя - [128]

– Хорошо, что вы прибыли именно сегодня, – говорил старый Сим, пока они подходили к паре, которая ждала их рядом с маяком. – Зюйд-вест крепчает с каждым часом.

Эри почувствовала, что человек не обращает внимания на слова Сима, а все его внимание сконцентрировалось на ней. Когда Сим представил его, он снял кепку с головы, но не улыбнулся. Его голубые глаза остались такими же холодными, как арктический ветер. Внутренне сжавшись, она протянула руку: – Добро пожаловать на Кейп-Мирс, сэр. Надеюсь, вам здесь понравится.

– Разрази меня гром, Бартоломью, – бормотал Макс Хеннифи, – не могу поверить, что ты просто так уезжаешь!

– Жизнь коротка, мой добрый друг, и быстро проходит, – ответил Бартоломью, не смутившись озабоченностью Макса по поводу его отъезда. Билет, который он купил, лежал у него в кармане. Бартоломью поднял прощальный бокал. Вечерний пароход из Астории причалил десять минут назад. Если только капитан не испугается перспективы встретить шторм в открытом море, Бартоломью услышит объявление о посадке в обратный путь всего через несколько минут. Из Астории он на большом пароходе поедет в Сиэтл, а дальше – на Аляску.

В этот вечер в салуне было намного больше людей, чем в то утро, когда приехал Бартоломью. Рыбаки праздновали сегодняшний улов. Они сидели вдоль стойки бара и занимали почти все столы. А Макс двигался вдоль стойки, наполняя бокалы и отпуская шутки.

– Мы можем увидеть все, что хотим в этом мире, здесь, в том месте, где мы живем, – продолжил Бартоломью, когда Макс вернулся. – И можем наслаждаться этим, не выдумывая себе проблем.

Кельвин, стоявший рядом с Бартоломью, положил руку на плечо брату.

– Я согласен с тобой и думаю, что и Макс тоже согласен. Это как раз то, что мы, по крайней мере я, хотел сказать тебе, – он хлопнул другой рукой себя в грудь. – Я не вижу причин для такого поспешного отъезда. Подожди месяц. Подожди год. Я уверен, что тебе не навредит, если ты немного подождешь.

Бартоломью пожал плечами, не желая говорить о причинах, которые заставляли бежать его с такой поспешностью. Независимо от того, была ли у Причарда и Эри полноценная семейная жизнь или нет, то, что было тогда у них с Эри в лесу, есть прелюбодеяние. И если он останется, то он не сможет устоять, чтобы не повторить это. Ожидать, что он заставит себя не поехать к ней, находясь от нее на расстоянии всего нескольких часов пути, было бы все равно, что попросить его перестать дышать. На улице шел дождь, но звук дождя был почти не слышен из-за порывов ветра и шума, царившего в салуне.

– Он бежит, потому что испугался, Кельвин, – обвинил его Макс.

Кельвин закивал головой, соглашаясь.

– Да, убегает от голубоглазого ангела по имени Эри. Это я давно понял. Но все равно я считаю, что он поступает глупо, уезжая так скоро. Она привязана к нему так же, как и он к ней. И если я хоть чуть-чуть разбираюсь в людях, то готов поспорить на всю свою ферму, что не пройдет и месяца, как она уже прибудет сюда в поисках Бартоломью.

– Оставь это, Кельвин, – Бартоломью допил последний глоток своего пива и поставил бокал на стойку. Ему надоело выслушивать постоянные уколы. Отъезд был сам по себе слишком тяжел, даже без этих поддевок, которые становились невыносимыми. – Я знаю, что я делаю.

– Хм. Думаешь, что проведешь меня?

– Мистер Нун?

Бартоломью и Кельвин обернулись одновременно. У дверей стоял мальчик-посыльный.

– Тебе который нужен? – спросили они в унисон. Мальчик, сын Клайда Тэвиша, судя по рыжим волосам и курносому носу, внимательно посмотрел на сырые чернила на телеграмме, которую он держал в руках.

– Бартоломью, – объявил он.

– Это я, сынок, – Бартоломью засунул руку в карман и достал монету. Монета моментально пропала в маленькой руке.

– Что там? – спросил Кельвин, видя, как нахмурился брат, прочитав несколько строчек, написанных на листе бумаги.

– Непонятное что-то, – сказал Бартоломью.

– Что непонятно?

– Это, – он пальцем показал на листок, – телеграмма из Управления с извинениями за задержку с отправкой замены и сообщением о том, что замена прибудет завтра утром.

– Если этот, черт его подери… – Макс с удивлением уставился на Бартоломью. – Если твоя замена еще в пути, то кто тогда этот парень, который поехал на маяк?!

Глаза Бартоломью сузились и стали похожи на куски черного льда. Он нахмурился:

– Я не знаю, наверное, какая-то ошибка.

Пожилой джентльмен, высокий, но довольно крепкого телосложения, который стоял рядом с Кельвином, наклонился к стойке бара и обратился к Бартоломью:

– Прошу прощения…

Джентльмен показался Бартоломью знакомым, что-то очень знакомое было в его губах и подбородке. Но Бартоломью был уверен, что раньше они не встречались. На висках лысеющей головы незнакомца пробивалась седина, но лицо было еще довольно моложавым, а усы темными и пышными. – Простите меня, но если я правильно услышал то, о чем вы говорили, – сказал незнакомец, – то я могу ответить на ваш вопрос. Когда вы услышите мой ответ, то, возможно, захотите помочь мне, но я боюсь, что людям на маяке угрожает серьезная опасность.

У Бартоломью волосы встали дыбом на голове. Слова этого незнакомца, произнесенные в конце дня, заполненного внутренним страхом, который всегда был предвестником беды, были сказаны слишком вовремя, чтобы быть простым совпадением. Адреналин уже вовсю бежал по венам Бартоломью, Ужас сжал его мышцы, а голос зазвучал остро и холодно, как лезвие ножа.