Наука поэзии - [4]
290 Также прекрасным своим языком, когда б стихотворцам
Не было скучно и трудно опиливать чище работу.
Вы, о Помпилия кровь! Не хвалите поэмы, покуда.
Десять раз исправляя ее и долгое время,
Автор до самых ногтей не довел ее совершенства!
Пусть говорит Демокрит, что гений счастливей искусства,
Пусть здравоумных поэтов сгоняет с высот Геликона!
Многие, веря ему, отростили бороду, ногти,
И убегают людей, не ходят даже и в баню!
Как не достигнуть им славы поэтов, когда не вверяют
300 Никогда своей головы брадобрею Лицину,
Неизличимой ничем - даже трех Антикир чемерицей!
О я несмысленный! Стало, напрасно весенней порою
Я очищаюсь от желчи! Если б не это, всех лучше
Я бы писал, но с условьем таким не хочу быть поэтом!
Стану же должность бруска отправлять я: сам он не режет,
Но зато он железо острит. - Сам писать я не буду,
Но открою другим, что творит и питает поэта,
Что прилично, что нет, в чем искусство и в чем заблужденье!
Прежде чем станешь писать, научись же порядочно мыслить!
310 Книги философов могут тебя в том достойно наставить,
А выраженья за мыслью придут уже сами собою.
Ежели знает поэт, чем обязан он родине, дружбе,
В чем родителей, братьев любовь, в чем обязанность к гостю.
В чем долг сенатора, должность судьи и в военное время
Власть предводителя войск, - несомненно тот и в поэме
Каждому может лицу дать приличные званию речи!
Нравы советую я изучать наблюдением жизни,
Из нее почерпать и правдивое их выраженье!
Часто комедия, блеском речений и верностью нравов,
320 Хоть и чуждая вкуса и чуждая силы искусства,
Больше народ забавляет и больше его занимает,
Нежели скудная действием, звучно блестя пустяками!
Грекам Муза дала полнозвучное слово и гений,
Им, ни к чему независтливым, кроме величия славы!
Дети же римлян учатся долго, с трудом, но чему же?
На сто частей научаются асе разделять без ошибки.
"Сын Альбина! скажи мне: если мы, взявши пять унций,
Вычтем одну, что останется?" - Третья часть асса. - "Прекрасно!"
Ну, ты именье свое не растратишь! А если прибавим
330 К прежним пяти мы одну, что будет всего?" - Половина.
Если, как ржавчина, в ум заберется корысть, то возможно ль
С нею стихов ожидать, в кипарисе храниться достойных?
Или полезными быть, иль пленять желают поэты,
Или и то, и другое: полезное вместе с приятным.
Если ты учишь, старайся быть кратким, чтоб разум послушный
Тотчас понял слова и хранил бы их в памяти верно!
Все, что излишне, хранить понятие наше не может.
Если ты что вымышляешь, будь в вымысле к истине близок:
Требовать веры во всем - невозможно; нельзя же живого
340 Вынуть из чрева ребенка, которого Ламия съела.
Старые люди не любят поэмы, когда бесполезна,
Гордые всадники - все поучения прочь отвергают.
Всех голоса съединит, кто мешает приятное с пользой,
И занимая читателя ум, и тогда ж поучая.
Книга такая и Сосиям деньги приносит; и славу,
Долгих лет славу поэту дает, и моря проплывает.
Есть и такие ошибки, в которых поэт невиновен;
И струна не всегда повинуется пальцу и слуху;
Часто звук острый она издает, хотя низкого ждешь ты,
350 Но не всегда ведь из лука стрела долетает до цели!
Если поэма полна красотою обильной и блеском,
То извинительны ей те пятна, которых небрежность
Или бессилье натуры людской не умели избегнуть.
Но как не ст_о_ит прощенья такой переписчик, который
Вечно привык на письме все к одной и все той же ошибке,
Как смешон музыкант, не в ладу все с той же струною,
Так и небрежный поэт мне покажется тотчас Херилом;
Встретя хорошее в нем, и дивлюсь и смеюсь! Но досадно,
Если и добрый наш старец Гомер иногда засыпает!
360 Впрочем, в столь длинном труде иногда не вздремнуть невозможно!
Так же как живость, нас и поэзия, сходная с нею,
Часто пленяют вблизи, иногда же в одном отдаленьи.
Эта картина прекрасна в тени, а другая, которой
Острое зренье судьи не вредит, превосходна при свете.
Эта понравится раз, а другую раз десять посмотрят.
Старший из братьев Пизонов! Хоть верен и вкус твой и разум,
И хоть голос отца для тебя превосходный наставник,
Но не забудь, что тебе я скажу! Есть предметы, в которых
Даже посредственность всеми терпима и может быть сносной.
370 Так юрисконсульт иной, хотя красноречия силой
Не сравнится с Мессалой, ни знаньем с Касцелием Авлом,
Но уважают его. А поэту ни люди, ни боги,
Ни столбы не прощают посредственность: всем нестерпима!
Как за приятным обедом нестройной симфонии звуки,
Запах грубых мастик, мак, смешанный с медом сардинским,
Всем досаждают затем, что обед и без них обошелся б:
Так и поэзия, быв рождена к наслаждению духа,
Чуть с совершенства сойдет, упадает на низкую степень!
Кто не искусен в бою, - уклоняется с Марсова поля,
380 Тот, кто ни в обруч, ни в мяч, ни в диск играть не искусен,
Тот не вступает в игру, чтоб не подняли зрители хохот;
Только несведущий вовсе в стихах их писать не стыдится.
Что же ему не писать! Он свободный, хорошего рода,
Всадничий он капитал объявил и во всем без порока.
Нет! ты не будь таковым! Не пиши без согласья Минервы!
Ты рассудителен: знаю. Когда что напишешь, то прежде
Мекия верному слуху на суд ты должен представить,
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«100 шедевров о любви» – уникальная серия издательства Стрельбицкого, в которую вошли лучшие произведения всех времен и народов о самом прекрасном и возвышенном чувстве – любви. В каждом томе серии читатели имеют возможность познакомиться не только с литературными шедеврами выдающихся мастеров слова от античности до современных времен, но и получают фотоальбом, где собраны всемирно известные памятники архитектуры и искусства, посвященные литературным и мифическим героям. Том 3 «Антика» включает трагедию великого древнегреческого драматурга Софокла «Антигона».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В новой книге известного слависта, профессора Евгения Костина из Вильнюса исследуются малоизученные стороны эстетики А. С. Пушкина, становление его исторических, философских взглядов, особенности религиозного сознания, своеобразие художественного хронотопа, смысл полемики с П. Я. Чаадаевым об историческом пути России, его место в развитии русской культуры и продолжающееся влияние на жизнь современного российского общества.
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.