«Наука логики» Г.В.Ф. Гегеля. Пособие по изучению - [6]

При изменении чего–то бесконечного происходят скачки. Это взял и Маркс на вооружение. Он изучал развитие человеческого общества. Развитие человеческого общества определяется развитием производительных сил. А производительные силы в единстве с производственными отношениями образуют способ производства. Вот способ производства развивается под воздействием производительных сил. Потом — скачок. Этот скачок называется переходом к другой системе производственных отношений, которая ускоряет развитие производительных сил. Это называется революцией.

Получается узловая линия отношения меры, когда

количественные изменения вдруг переходят, всегда внезапно, скачком, в качественные изменения. Почему–то говорят переход количества в качество. Это неверно. Потому что качество до количества рассматривается. Переход качества в количество произошел. А количественные изменения приводят к изменению качества. Было одно качество, стало другое.

Когда количественные изменения переходят в качественные изменения, появляется узловая линия отношения меры. Всякое количественное изменение имеет меру. Когда эта мера превышается, происходит качественный скачок. Этой узловой линии отношения меры соответствует развитое Марксом и Энгельсом понимание движения общества как движения от одной общественноэкономической формации к другой через скачки — революции.

Мы получаем такую картину развития человеческого общества уже после изучения первого тома «Науки логики» и смотрим, как это было применено классиками марксизма к развитию общества. Вначале первобытно–общинный коммунизм. Потом развиваются производительные силы до такой степени, что теперь уже одна семья, уже не полигамная общинная семья, а моногамная семья, может выжить в этом мире и из своих врагов сделать себе работников — рабов. И тогда скачок к рабовладению. Рабовладение приходит к тому, что появляются такие производительные силы, которые рабам нельзя давать, потому что раб не будет ими работать, он считает их средством своего закабаления, он будет их ломать, по крайней мере, не будет их сохранять.

Переход к феодализму вытекает из объективной необходимости развития производительных сил, а не из осознания этой необходимости. Набежали, мол, варвары, разрушили Рим. Так почему эти варвары не создали на месте этого Рима другое рабовладельческое общество? Не создали, потому что крепостной крестьянин лучше обрабатывает землю, он должен работать не только на участке, выделенном ему феодалом, но и на земле, которую феодал оставил в своем распоряжении. Тем самым феодалу не надо содержать вооруженных людей, заставляющих крестьянина работать. Пусть крестьянин работает у себя дня три, а четыре дня на барщине. Зато не надо феодалу думать, как крестьянин выживает, как обрабатывает «свой» участок, как растит детей. Крестьянин заинтересован в увеличении производства на «своем» участке, а на барщине управляющий может хорошо организовать труд крепостных. Производительность труда тем самым у крестьян выше, чем у рабов. Если надо, то крепостных собирают и начинают создавать целые города, например, Санкт–Петербург.

Таким образом, мы получили узловую линию отношений меры, при этом изменение количества приводит к новому качеству. Дальнейшее изменение количества приводит еще к новому качеству. Но узлов не бесконечно много. Узлов, которые представляют собой скачки, а скачки есть перерыв постепенности, может быть конечное число. Это зависит от конкретного определенного бытия, которое изменяется. Определить, сколько будет таких скачков, — это дело конкретной науки. Философия свое дело знает — она картину общую обрисовала, а конкретные специалисты в конкретной области разберутся в конкретном движении форм материи.

Количество меняется, и скачки идут. И что–то сохраняется в этом изменении? То, что сохраняется в этом изменении, состоящим в переходе от одного качества к другому качеству благодаря количественным изменениям, называется сущностью.

Гегель. Наука логики. Т.1. Объективная логика. Вторая книга. Учение о сущности

Сущность есть снятое бытие. Мы дошли в рассмотрении бытия столь далеко, что оно само себя отрицает. Мы интересуемся не поверхностью, не наличным бытием, а тем, что под ним. Подосновой того, что изменяется. Это называется сущностью. Если смотреть на лицо человека, то это наличное бытие, а желудок, который тоже есть, не налицо. Учение о сущности изучает не то, что налицо, а то, что не налицо. То есть прямо противоположная бытию категория. Это его отрицание. Любое действительное отрицание удерживает то, что отрицается. В отрицании прямо говорится — я отрицаю вот это. Если я говорю, что про вас ничего не буду говорить, это значит, что я говорю именно о вас. Само отрицание в диалектике всегда берется как реальное отрицание, как такое отрицание, которое связано с взаимодействием. То, что отрицает, содержит в себе то, что им отрицается в полном объеме. Если я вас целиком отрицаю, то все, что в вас есть, я все вобрал в себя. Диалектическое движение и характеризуется как такое движение, в котором ничто не теряется, ничего не остается позади. Содержание накапливается, углубляется, расширяется.