Наука и жизнь, 2000 № 05 - [14]

_{11–14. Манипулирование подушками заднего дивана (6).}

_{15–18. Управление струями кондиционера на заднем диване (16).}

_{19–25. Кондиционеры (15). 26–30. Очистка переднего стекла и стекол фар (5).}

_{31–32. Перестановка руля управления (2).}

_{33–36. Подъем боковых стекол.}

_{37–38. Регулирование зеркал заднего вида (4).}

_{39. Затенение зеркала в салоне (2).}

_{40. Управление люком в крыше (1).}

_{41. Подкачка шин (1).}

_{42. Запуск стартера (1).}

_{43–44. Управление бензонасосом (1).}

_{45. Привод компакт-диска системы навигации.}

_{46–47. Привод компакт-диска для звучания в салоне.}

_{48. Управление шторкой заднего стекла (1).}

_{49. Замок багажника (1).}

_{50. Холодильник (1).}

_{51–52. Автоматическое регулирование дальнего света (2).}

ПЕРЕПИСКА С ЧИТАТЕЛЯМИ

Из писем читателей

КАК МНОГОЛИКА РОССИЯ…

С большим удовольствием получаю и читаю ваш журнал. Думаю, что ничего нового не сообщила и просто присоединилась к хору ваших подписчиков. Журнал важный и нужный, особенно в нашей глубинке, где возможностей купить нужную книгу нет не только потому, что негде, но и потому, что даже не знаешь, что издано в последнее время. Ваш журнал — как ориентир. И, часто возвращаясь к старым номерам и находя полные и объективные ответы на вопросы, я радуюсь, что выписала его. Самое же главное достоинство журнала — это ощущение его заинтересованности в каждом подписчике и неравнодушие к нему

Многие темы журнала очень близки и важны. Большой интерес вызвали статьи о вреде суеверий и раздутого до неприличия интереса к астрологии, инопланетянам, еще хуже — к потусторонним силам и прочей ерунде, раздражающей как своей навязчивостью, так и бессмысленностью.

И еще одну тему я хотела бы затронуть в письме. Вы часто описываете с большой теплотой и любовью разные места среднерусской полосы и русского Севера. Знали бы, сколько радости доставило маме, которой, к сожалению, уже очень сложно съездить на родину, описание Валдайской возвышенности с упоминанием всех озер, плесов, деревень. Как долго этот журнал перечитывался и как много воспоминаний, вызванных путешествием в прошлое, я имела счастье услышать.

Моя же родина — это север Амурской области. 6000 километров от Москвы, 600 километров от областного центра города Благовещенска. Река, разливающаяся в весеннее и иногда в летнее половодье, отрезает район, и если не летают самолеты, то и не выберешься. Глушь. Несколько драг, отрабатывающих остатки месторождений золота, поселок, построенный для обслуживания этих драг. В лучшие времена — 700 жителей. Сейчас — невозможность выехать, бесперспективность предприятия. Но это одна сторона. А есть и другое. То самое, что примиряет с действительностью и дает возможность жить.

Видели ли вы рассвет на морозной зимней реке? Черные остовы деревьев, под ними — синий, нет, темно-синий снег, чуть дальше, совсем по границе замерзшей реки, — темно-вишневый тальник, каждая плеть которого отчетливо видна — снег там уже светлее, и странное это кружево неповторимо ломкостью своих очертаний. За деревьями, ничего не освещая, в морозной дымке-тумане огромным оранжевым диском тяжело висит солнце. Странный этот пейзаж — простор занесенной голубоватым снегом реки, не перемерзающей в самые жестокие, бывает и ниже минус 50 °C, морозы. Если совсем уже трудно сопротивляться ей увеличивающейся тяжести льда, вырывается на поверхность огромными дымящимися наледями. Темные мощные сопки не осветляются даже лежащим на них снегом, да и не задерживается он на отвесных их склонах. Незимние цвета, морозный туман, смягчающий очертания предметов, — все мощно, сильно, жестко. Навсегда.

Весной — треск ломающегося льда, торосы бугрятся по берегам, грохот, скрежет. В несколько дней очищается водная гладь. Надоело реке испытывать чью-то силу, показала свою. И совсем свободно теперь нести ей себя, приветствуя весну Покроются багульниковой нежно-сиреневой пеной сопки, бледно-розовая и бледно-зеленая дымка опустится за горизонт, и весело, ярко-вишневым цветом отметят весенний переход к зелени ивовые ветви по берегам. Но никакого запаха весенних цветов вы не почувствуете. Немного зимней прелью, немного горечью распускающихся почек пахнет весна у нас. А еще — свежей проточной водой, талым снегом. Даже июньская цветущая черемуха в поймах рек, только если подойдешь близко, немного порадует застенчиво скрываемым ароматом.

А летом покой. Сопки в саранках, ивняк гнется от малейшего дуновения ветра, покрытые галькой берега — след человека, пытающегося взять хоть немного богатства от этой красоты и уродующего ее из-за нескольких тонн золота. На сопках березы и ели уже не пугают своей мрачностью. И река, как дородная красавица, плывет, показывая себя и зная себе цену. Не видна со стороны ее силища, пока не вступишь в ее ледяной поток. Медленно кружит тебя этот танец, причастность к вечности почему-то высветляет душу, и никого нет вокруг, и трудно оторваться от этой красоты и вовсе невозможно уйти и забыть.

Осень начинается обилием грибов, и с берега видны иногда на сопках огромные шляпки ярко-оранжевых подосиновиков, среди берез — рябины, увешанные ягодами, и порой не столько собираешь грибы, сколько радуешься этому разбросанному богатству. Все яркое, броское, неповторимое — глаза жмурятся от счастья видеть все это. Гриб чага, черно-коричневый, корявый на березе, среди поваленных елей — огромный желтый груздь с мохнатой снизу светло-желтой шляпкой и лужицей в ней от вчерашнего дождя. Торопясь и проваливаясь по колено во мху, спускаешься к нему с самой вершины сопки и останавливаешься вдруг оттого, что нет ни мыслей, ни желания думать — так полно все, и все уже сказано, и нечего добавить. И стоишь, прислушиваясь к себе и не желая разрушать чувство единения.