Президент Марчук сражался за сохранение Академии наук бескомпромиссно и до конца. Он шел против господствующего тогда мнения об «исключительности России» просто потому, что видел дальше и глубже, чем те, кто рвался любой ценой к власти.
На президиуме Академии наук он оказался в одиночестве. Академики Велихов и Макаров высказались за перевод Академии наук СССР в Российскую академию, и их поддержали все члены президиума. Но Марчук продолжал сражаться: он доказывал, что совершается огромная ошибка и он не имеет права молчать.
В зале, погруженном в столь глубокую тишину, что слышно было не только каждое слово президента, но и его дыхание, продолжал звучать «реквием» советской науке:
«Извечную проблему сочетания демократии с поиском научной истины замещают примитивной мыслью о пользе демократии в любой форме, в любой ситуации. Живой, хотя, быть может, и большой, организм приносят в жертву фантому демократии, понятию, которое и объяснить-то толком не могут. Пресса иронизирует над тем, что ученые Академии наук СССР «не определились» в понятии «демократизация». Согласно опросу, действительно 80 процентов ученых затрудняются определить понятие «демократизация» в отношении науки. И это — признак здравого смысла и ответственности, за которые общество еще будет благодарно ученым.
Научная истина не может быть найдена путем голосования, и в этом смысле ее поиск, если хотите, недемократичен. Процесс научного поиска — это почти всегда противостояние меньшинства, а то и одиночек — большинству…»
Гурий Иванович Марчук, будучи президентом Академии наук СССР, сделал очень многое, чтобы установить широкое международное сотрудничество. В своем «прощальном слове» на последнем Общем собрании АН СССР он подчеркивал:
«Лишь СССР и США обладали национальной наукой с целостным научным фронтом — а это особое качество. Многие ученые Запада понимают, что ослабление науки нашей страны — это ослабление фронта всей мировой науки и необходимо как можно скорее предложить межгосударственную программу по ее сохранению, а не просто составлять прогнозы массовой эмиграции наших ученых…
Кризис Академии наук СССР — это прежде всего кризис нашего Союза. Чтобы выйти из него, новое государство и большинство граждан должны заняться энергичным строительством общего дома. А наш гражданский долг в этой трудной работе — сохранить жизненно важный элемент общества — его науку. Не дать пресечься ее корню, ибо без науки нового дома не построишь… Нелегкий путь, полный ежечасной работы и трудного поиска, предстоит пройти нашему научному сообществу в ближайшие годы. На нем ждут нас не только успехи и обретения, но и неизбежные разочарования и утраты. Осилим ли мы его? Я думаю, осилим. Залогом тому служат интеллектуальная мощь нашего сообщества, присущее ему понимание интересов народа и стремление служить благу России, всего народа!»
Все молчали. Пауза затянулась.
Последний президент АН СССР покинул трибуну и медленно вернулся на свое место. И в этот момент зал взорвался аплодисментами…
Я успел «перехватить» Гурия Ивановича, когда он уже выходил из зала. Попросил у него текст выступления.
— Тут много поправок, — смутился он.
— Если я не разберусь, то позвоню…
— И вы это напечатаете? — засомневался Гурий Иванович.
— Постараюсь…
— Это будет замечательно, — сказал он.
— Ученые страны должны знать правду о том, что происходит… Да и не только ученые…
Мне удалось тогда напечатать в «Правде» полностью последнее выступление последнего президента Академии наук СССР, и я считаю этот день одним из лучших в своей журналистской работе.
… Встретившись с Гурием Ивановичем Марчуком спустя почти десять лет после тех памятных событий, мы вспомнили о них. Много воды утекло в его родной Волге и в моем родном Днепре с тех пор, но, к счастью, наша наука жива, развивается и, как всегда, устремлена в будущее. Именно поэтому на «Чаепитии в Академии» академик Гурий Иванович Марчук говорил о том, что интересует всех — о науке XXI века.
— Если XX век — это торжество физики, то в XXI веке главными будут проблемы жизни. Биология. И даже можно обозначить некоторые вехи ее развития, определить тенденции. В Англии синтезировали одну из 22 хромосом, правда, самую короткую, но тем не менее в ней несколько сотен тысяч генов! Это начало… И хотя прогнозировать развитие науки сейчас очень сложно, тем не менее можно утверждать, что XXI век станет веком глобального изучения генома человека, животных и растений. Сейчас идет массовый поиск путей, как исключать ненужные геномы, мешающие развитию флоры и фауны, и как их замещать теми, которые нужны. Я убежден, что проблема «конструирования» геномов в XXI веке будет решена.
— Но все-таки в центре будет изучение человека?
— Здесь две стороны проблемы. Первая — медицинская, то есть здоровье. Вторая — клонирование людей, о котором все больше и больше говорят. Еще в мою бытность заместителем председателя Совета Министров СССР мы вели речь о контроле за теми работами, которые проводятся в генной инженерии. Но никто не может гарантировать, что даже при жестком контроле ими не будут заниматься подпольно.
