Научная журналистика как составная часть знаний и умений любого ученого. Учебник по научно-популярной журналистике - [57]

Метод этот известен давно, полвека назад психиатры получили возможность излечивать ранее безнадежные, приводящие к хроническому безумию психозы, чаще всего – депрессии. На голову больному накладываются электроды и подают строго дозированный по величине и длительности ток. Больной впадает в шоковое состояние, но скоро, примерно через четверть часа, приходит в сознание. Лечение это надо повторять около десятка раз, и, хотя оно дает порой прямо-таки поразительный эффект, случается, что вызванный искусственно припадок протекает тяжело, вплоть до вывиха челюстей, переломов позвоночника и почти полной остановки сердца. Пытались давать больным миорелаксанты – вещества, снимающие судороги. Но оказалось, что без судорог нет и терапевтического эффекта. Идея применить снотворные оказалась неприемлемой по той же причине. И тогда английский психиатр С. Кэнникотт предложил вызывать электросудорожный шок лишь с одной стороны, наложив электроды только на правое полушарие, менее важное, как думал он. Выяснилось, что результат одностороннего шока почти тот же, но больной переносит его много легче.

– В СССР первым стал применять односторонний электрошок Вадим Львович Деглин в нашей лаборатории, – рассказывала мне Наталья Николаевна Трауготт. – Но главная его заслуга в том, что он сумел увидеть здесь метод изучения функциональной асимметрии мозга.

Из ее слов следовало, что вначале Деглин высказал чисто теоретическое предположение, что электроды, приложенные на одну сторону мозга, только ее и угнетают, оставляя второе полушарие практически незатронутым. Эта его догадка вполне оправдалась: на электроэнцефалограммах, записанных сразу после шоков, отчетливо видно, что одна половина мозга «спит», а другая в это время «бодрствует» – соответственно медленные и быстрые волны электрической активности просматриваются на ленте самописца. Еще важнее, что потом, после искусственно вызванного припадка, деятельность «выключенной» стороны мозга восстанавливается намного медленнее, и в течение некоторого времени, границы которого очертить трудно, но во всяком случае не меньше часа, человек работает преимущественно одним полушарием.

Достоинства этого метода исследования полушарной асимметрии очевидны. Во-первых, в распоряжении экспериментатора десятки минут, а не одна-две, как в пробе Вада. Во-вторых, электросудорожный шок применяется в основном для лечения больных, страдающих маниакально-депрессивным психозом, а болезнь эта кору мозга, как правило, не затрагивает. Человек может страдать ею всю жизнь, но личность его при этом никак не меняется и умственные способности тоже не угасают. Они, собственно, остаются теми же и во время приступа, вся беда состоит лишь в том, что настроение становится то предельно мрачным, то неоправданно радужным. Ученые в лаборатории сеченовского института имеют, таким образом, дело с нормальным, а не с расщепленным, инвалидным мозгом, как те исследователи, что изучают эпилептиков, у которых перерезано мозолистое тело. Ведь эта сложная операция делается только тогда, когда никакое другое лечение не помогает, то есть болезнь всегда бывает запущенной и у такого человека наверняка произошло перераспределение функций между левым и правым полушарием – более здоровое в порядке компенсации взяло на себя дела и заботы пострадавшего.

Кроме того, поскольку медицина пришла к выводу, что вызванные припадки надо обязательно чередовать «справа» и «слева», односторонний шок, выполняя свою прямую лечебную функцию, попутно раскрывает перед учеными особенности работы и одного, и другого полушария.

И наконец, в самое последнее время выявилась еще одна сильная сторона этой методики: электроды стали накладывать на разные участки мозга в пределах одной его половины. Точная дозировка тока позволяет выключить не все полушарие, а отдельные его части.

Наталья Николаевна не случайно так подробно задержалась на перечислении всех плюсов деглинского метода: именно он открыл перед лабораторией неожиданные возможности и именно благодаря ему были добыты новые, во многом неожиданные факты о правом и левом мозге, и оба полушария предстали перед нами в их нынешнем виде.

Нет нужды рассказывать о полученных результатах – после «правых» и «левых» монологов это выглядело бы повторением. Всего лишь несколько слов в порядке подведения итогов.

Итак, собирательный «левополушарный» человек прежде всего активно пользуется речью, захватывает инициативу в разговоре, охотно вступает в беседу, словарь его богат, язык литературен, построение фраз порой сложно. Он даже излишне разговорчив, пожалуй, несколько болтлив. Вдобавок речь его монотонна, интонационно невыразительна, голос неприятный, неестественный. Такой дефект речи называется диспросодией, то есть человек лишен способности окрасить ее интонационно-голосовыми изменениями.

«Левополушарный» человек глух и к просодике чужой речи. Псевдофразы, составленные из бессмысленных слогов, но произносимые с утрированной интонацией – гневной, молящей, восторженной, не воспринимаются им, он не в силах даже отличить один голос от другого, хотя с удивительной точностью готов повторять услышанные «слова». Неречевые звуки для него бессмыслица, музыка не узнается и не различается. Зрительные, звуковые, осязательные образы плохо им воспринимаются и почти вовсе не запоминаются. Все конкретные, частные детали выпадают из поля внимания – скажем, если ему показать знаменитую гжельскую азаровскую вазу, а затем попросить найти ее среди других предметов, то он выделит все вазы, но именно эту, изящную, сине-белую, найти не сможет.