Из всех уанов лишь Парву и самого Келефа не вызвали ещё ни разу. Сил'ан чувствовал аромат ожидания в воздухе: что-то было заготовлено на конец турнира. Тело побеждённого унесли, Марбе-уан вернулся на своё место, с улыбкой сетуя, что пятна крови испортили его любимую рубашку. Его слова встречали улыбками, как если бы такие жалобы считались правилом хорошего тона.
После ещё трёх боёв, Келеф заметил, что на площади стали появляться те люди, которых он уже видел — победители прошлых схваток. Иногда они вызывали новичков из толпы, но чаще — воинов, уже доказавших свою доблесть, и Сил'ан понял, что выиграть в турнире мог лишь один — тот, кто повергнет последнего из соперников. Его внимание привлёк беловолосый силач, которого ни один из других победителей вызывать не осмеливался, но сам странный летень не боялся никого и всегда добивал поверженного противника.
Когда претендентов на победу осталось не более двадцати, турнир перестал походить на постановку. Беловолосый получил три отказа подряд на свои вызовы и начал поглядывать в сторону уанов. Наконец, какой-то воин, с виду не уступавший ему по силе, вышел на площадь. Силач прекрасно владел ножом и копьём, но с дубинкой управлялся хуже. Его противник решил использовать эту слабость.
Некоторое время оба воина кружили, не нападая, потом беловолосый рванулся вперёд. Его дубинка разорвала кожу на бедре противника, но рана оказалась неглубокой. Ответный удар целил в голову. Келеф давно уже дышал с силачом в одном ритме, запоминал его движения и реакции, проникал, благодаря ним, всё глубже: к побуждениям, эмоциям, импульсам, привычкам и рефлексам, выработанным тысячами часов тренировок. Сил'ан чувствовал, как сознание становится болезненно звенящим клубком тончайших серебряных нитей, острых, пронизывающих чужое существо и опутывающих его крепко. Он знал, что беловолосый вскинет руку, принимая на неё удар, заслоняя голову, и не мог разделить: угадал ли он, предвидел или велел человеку поступить именно так.
Толпа взревела, и вот уже силач что было силы ударил противника по шее. Он бил снова и снова. Наконец, изувеченное тело перестало вздрагивать. Беловолосый, с отвращением отбросив дубинку, отступил от него и, придерживая сломанную руку, направился к целителю. Его чествовали, словно героя.
— Ченьхе, сын уана Каогре. Имени рода у них нет, — неожиданно заговорил Парва-уан. — Откажете ему, и дня через три войска Каогре и Марбе будут у ворот вашей крепости.
Келеф ничего не ответил. Беловолосый вновь вышел на площадь. Он выглядел бодрым, лишь слегка запыхавшимся, и улыбался. Простолюдины начали выкрикивать его имя.
— Ну, кто ещё? — заорал он, довольный.
Толпа притихла, предвкушая восхитительный финал. Как Сил'ан и ожидал, все остальные победители отказались.
— Выходит, я выиграл турнир! — воскликнул Ченьхе.
Его чествовали, но уже не с тем восторгом, как прежде. Люди всё ещё жаждали зрелищ, и беловолосый их не разочаровал.
— Или нет? — нахально вопросил он и спокойным шагом завоевателя направился к возвышению.
Силач остановился в десяти шагах от стражников, охранявших уанов, и весело сказал:
— Уан Турна, я бросаю вам вызов.
Названный летень поднялся из крайнего слева кресла и ответил с достоинством:
— Я признаю победу за тобой, Ченьхе.
Так же поступили, один за другим, и остальные уаны. Наконец, беловолосый воззрился на Сил'ан и удивлённо приподнял брови:
— Уан… эээ…
— Келеф, — подсказал ему тот, поднимаясь.
— А, не важно, — ответил Ченьхе, без стеснения разглядывая Сил'ан. На его лице появилась широкая ухмылка. — Как видите, я тут всем бросаю вызов, хотя мне это уже немного надоело, но так у нас положено. Что вы мне на это скажете?
В толпе послышались весёлые смешки.
— Я принимаю вызов, — Хахманух перевёл ответ, его голос звучал жалко.
— Чудно, — улыбаясь, сообщил ему беловолосый. — Тогда вы — мой последний противник. Вот это шанс: выиграть в турнире, победив всего одного воина. Повезло вам.
Хохот в толпе стал громче.
— Поединок на копьях, — объявил Ченьхе.
— Я не владею копьём, — совсем робко проговорил червь.
— Я ошибся, — тихо заметил Парва-уан. — Они двинут войска уже сегодня.
Келеф молча спустился с возвышения. Воины расступились, выпуская его на площадь.
— О! — развеселился беловолосый. — Я полагаю, это значит: да.
Копья вынесли два воина и положили на середине площади, рядом. Ченьхе сразу же поднял одно и выставил перед собой, а затем, не отходя далеко, сделал свободной рукой приглашающий жест.
— Нападайте, — предложил он.
Толпа завопила и смолкла. Её бормотание напоминало шум прибоя, изредка его прорезали невнятные вскрики.
Келеф приблизился, наклонился и поднял копьё. К чести Ченьхе, тот не стал бить безоружного. Люди закричали снова, им уже надоело ждать. Беловолосый с самого начала знал, что последний бой закончится быстро. Ещё когда они с отцом планировали турнир, он видел это ясно: один удар и блистательная победа. Но Каогре — давно утративший вкус к сражениям старик — был непреклонен.
— Это существо другого народа, — говорил он, со значением поднимая указательный палец. — Будь осторожен, как никогда прежде, измотай его, нащупай слабые места. Не вкладывай всё внимание в единственный удар, не открывайся. Кто знает, что оно может.
