Настоящий джентльмен. Часть 1 - [114]

БГ вспоминает:

Тэйлор приехал в студию в драном макинтоше с дешевой японской гитарой за двадцать долларов. Взял в руки чужой Gibson, все ручки повернул «вправо на десять», спросил: «О чём песня?» — и сыграл резкие блюзовые партии буквально с первого раза. Это была школа Rolling Stones.

Гитара Гребенщикова

«Рок-посевы», 21 февраля 1997 года:

Если разобраться — что такое, в сущности, известные названия в аппаратно-инструментальном мире, все эти «фендеры», «маршаллы», «рикенбакеры» и «муги»? За ними стоят люди, изобретатели, музыканты, инженеры.

Например, первую знаменитую гитару Fender еще в далеком послевоенном 1948-м изготовил калифорниец Лео Фендер. За усилителями Marshall стоит радиоинженер Джим Маршалл, начавший их изготовление поштучно в своей мастерской. Модель гитары Les Paul предложил виртуоз-музыкант Лес Пол, гитары Gretsch и барабаны Ludwig были сконструированы выходцами из семей немецких эмигрантов Гретчей и Людвигов, первый синтезатор Moog был создан в 1964 году американским инженером Робертом Мугом и так далее.

Есть, с другой стороны, гитары фабрики Луначарского, но, судя по их звучанию, Анатолий Васильевич был пресквег'ным гитаристом.

Питерский фотограф Андрей «Вилли» Усов:

Помню, в мае 1975 года я приезжаю к Севе Гаккелю домой и вижу: Боря Гребенщиков на нашей легендарной «луначарской» 12-струнке, а Сева на виолончели ваяют аранжировки…

160 рублей — цена 12-струнки — казалась неподъемной. Но как-то раз цену снизили до 98 рублей, и весь город бросился в Гостинку. Ты вдруг осознавал, что у тебя в руках «рояль», грамотно построенное 12-струнное «существо». Наши питерские гитары фабрики Луначарского (я их называю «луначарские дрова») повернули музыкальную историю всей страны, особенно в рок-музыке.

Всякий музыкант привыкает к своему инструменту, срастается с ним взаимопроникновенно. В то лето БГ привез в Лондон свое «двенадцатиструнное существо» — гитару, на которой записывал все альбомы с 1978 по 1988 годы. Уровень музыки с тех пор очень вырос, старый советский инструмент, изначально грубо сделанный, теперь безнадежно устарел.

Перед отъездом он принес эту легендарную гитару к нам домой и попросил ее оставить на время. Я, конечно, согласился. Время шло, гитара стояла в углу, потом стала мешать — квартира небольшая, — и я отвез ее к сестре, которая обзавелась тогда своим домом. Там ее повесили на стене на видном месте, показывали гостям.

Гости уважительно трогали экспонат, иные брали в руки, даже пытались играть, но богатырский инструмент не давался никому. Прижать к грифу пальцами 12 туго натянутых стальных струн оказывалось не под силу, как женихам Пенелопы не под силу было натянуть лук Одиссея.

Но так же, как Одиссей, вернувшийся из многолетних странствий в Итаку, с легкостью пустил стрелу сквозь двенадцать колец, так и БГ, через несколько лет вновь взявший свою 12-струнку, заиграл на ней непринужденно переливчатыми аккордами.

Тогда же БГ забрал гитару и выставил ее на аукцион. Имена покупателей он не разглашает, но в приватной беседе озвучил мне вырученную сумму. Десять тысяч долларов.

«Англичанин хитрец, чтоб работе помочь, изобрел за машиной машину» — поется в русской народной песне «Дубинушка». Действительно, Англия была передовой технической державой еще со времен паровых машин и многостаночных текстильных мануфактур.

Первую линию метро в Лондоне открыли в 1863 году, когда в России только-только отменили крепостное право. Эти станции метро действуют до сих пор, и я, признаться, без крайней нужды стараюсь ими не пользоваться — узкие тоннели, убогая отделка, скверная вентиляция. Строительство подземного городского сообщения для середины XIX века было, несомненно, большим прорывом, но многого тогда учесть было просто невозможно. Передовое быстро устарело, а потом превратилось в антиквариат. Англия стала жертвой собственного технического прогресса.

Нечто подобное произошло сто лет спустя в студиях звукозаписи. Первые многодорожечные магнитофоны, ревербераторы и микшерские пульты позволяли звуковым продюсером создавать звучание, завораживавшее мир, но это оборудование быстро устаревало. Владельцы студий старались, конечно, не отставать от времени, но неизбежно становились заложниками своего аппаратного «винтажа».

Российские звукостудии, возникшие после 1991 года, напротив, комплектовались новейшей аппаратурой, купленной на шальные новорусские деньги. В такой студии посетителям непременно с гордостью демонстрировали какой-нибудь золотой микрофон, каких на всем белом свете по пальцам перечесть, или микшерский пульт размером с морской катер, утыканный сотнями ручек, движков и разноцветных лампочек.

— Отчего ты не записываешься в России? — спросил я как-то у Бориса. — У вас там такие технические возможности!

— Да, возможности есть, — согласился он, — но есть еще люди, которые всем этим управляют. Они совершенно точно знают, как надо писать, какой вам нужен звук и микс. Объяснить им свои еще не совсем сформировавшиеся идеи никогда не получается. Результат — предсказуемое звучание, то, что уже было не раз. Английский звукотехник, который колдует на своем подчас устаревшем оборудовании, готов слушать твои сбивчивые пожелания, пробовать то или это до тех пор, пока не удастся получить желаемое, поймать звук, живший в воображении. Поэтому я записываюсь только здесь.