Настоящие люди - [50]

            Победа принесла Амароку уважение и любовь коряков, его превозносили, как героя, и уже складывали песню о победе белого волка. Милют рассчитывал, что успешный поход навсегда прославит его имя, но все почести достались сопляку-иноземцу. Поэтому старейшина обрадовался, когда узнал, что инук собираются покинуть их отряд и отправиться на поиски великана Умки.

Во время боя жители Улык потеряли почти всех мужчин. Их тела свалили в большую кучу, чтобы сжечь и таким образом избежать мести их душ.

            — Видишь, Омрын, что будет, если пугать коряков? — спросил Милют у своего пленника.

            Кавралин безропотно наблюдал за разгромом Улык. По его лицу невозможно было понять, какие чувства он при этом испытывал. Но когда галдящую толпу женщин, стариков и детей копьями согнали в центр сожженного поселения, Омрын решился. Он оттолкнул приставленного к нему коряка и пошел следом за пленными.

            — Пусть идет, — позволил Милют. — Пусть останется со своим народом.

            — Старейшина, вождь инук спрашивает, нет ли среди пленников человека, который знает великана Умку.

            Милют задумался. Он не хотел отдавать кавралина на растерзание дикарям из-за моря, с другой стороны, Омрын сам выбрал свою судьбу. После недолгого раздумья старейшина решил, что свободен от своих обязательств перед торговцем.

            — Прикажи, чтобы ему отдали коротышку, — сказал он.

            Инук тотчас схватили Омрына и бросили на колени перед молодым вождем.

            — Проведи нас к великану, и мы отпустим тебя, — пообещал Амарок.

            Коротышка мотнул головой, наклонился и уткнулся лицом в снег.

            — Поднимите его. Принесите огонь, — распорядился вождь.

            Омрына силой поставили на ноги, стащили с него грязную кухлянку и сорвали остальную одежду. Он стоял на холоде обнаженный, дрожа и вздымая худощавую грудь с отчетливо выделяющимися ребрами.

            — Тебя зовут Омрын, — сказал пленнику Амарок. — Еще до того как я стал вождем, ты не раз приходил в наше племя для торговли. Я знаю тебя.

            — Я тоже тебя знаю, — нахмурился кавралин, — я знал твоего отца и твою мать, знаю твою воспитательницу, Ахну. Видел твою сестру Иниру.

            — Я отпущу тебя, если ты поможешь мне.

            Амарок рассчитывал, что известный своей трусостью коротышка тотчас согласится, но лицо торговца исказилось, он шагнул и плюнул молодому вождю в лицо. Юноша остолбенел от подобной наглости, его дрожащий кулак сжался на рукояти ножа. Кавралина повалили и начали избивать ногами.

            — Стойте! — крикнул Амарок и вытер лицо. — Он хочет быстрой смерти. Меня не проведет. Дайте огонь!

            Вождь взял в руки длинную жердь, тлеющую на конце. Омрын вздрогнул, подался назад, но его держали крепко. Амарок провел раскаленной палкой по груди кавралина. Сначала мужчина сдерживался, но вскоре громко, во весь голос заорал.

            — Слабак, — засмеялись инук.

            — Где мне найти великана? — продолжал повторять Амарок, нанося своим орудием быстрые тычки. — Говори! Говори! Говори!

            Омрын тяжело вздохнул, напрягся так сильно, что инук с трудом удержали его. На губах пленника выступила кровавая пена, его голова конвульсивно задергалась на тонкой шее, он издал булькающий хрип.

            — Язык себе откусил!

            Омрына отпустили, он повалился на землю и засучил ногами. Амарок отступил на шаг назад, удивленный и ошарашенный.

            «Зачем он убил себя? — подумал вождь. — Я видел их на Имегелине. Он ненавидел великана и боялся его. Зачем он убил себя ради него?»

            Коротышка дернулся в последний раз и затих. Он захлебнулся собственной кровью. Амарок почувствовал сильное отвращение, как будто вымазался в чем-то липком и грязном. Ему случалось и раньше убивать людей и участвовать в пытках, не получая от этого никакого наслаждения. Но эта смерть была особенной, добровольной жертвой, принесенной на алтарь непонятных для постороннего чувств. Амарок привык, что люди жертвуют друг другом ради любви, из привязанности или ради племени. Поступок Омрына выбивался из привычной картины мира, нарушал ее и ставил под сомнение. Амарок снова вспомнил Ахну и резко замотал головой.

            — Возьмем еще кого-нибудь?

            Было достаточно одного взгляда на пленных чавчу, чтобы понять бесполезность дальнейших пыток. Их лица ожесточились, в глазах горела немая решимость. Самоубийство кавралина поразило их не меньше, чем инук.

            «Если немощный коротышка Омрын смог выдержать, разве я не смогу?» — говорили они себе.

            — Подвиг труса, — сказал Амарок, — страшнее, чем подвиг героя.

            — Что? — переспросил подручный.

            — У них мы ничего не выведаем.

            Юноша почувствовал сильное волнение. Без смерти великана и возвращения Иниры их поход не имел никакого смысла.

            — Послушай, — сказал Оки, — в стороне от селения есть яранга крытая белыми шкурами. Коряки ее не тронули. Говорят, там живет могущественный шаман. Может, у него узнаем что-то про великана?