Настоящая любовь - [74]

– Это из-за Сэма, да? Так его зовут?

Мой мир расщепился пополам, но одно лишь то, что имя Сэма произнесено вслух, снова соединило вместе обе половинки.

– Да, – кивая головой, говорю я. – Сэм Кемпер. – Мне хочется сейчас же отстраниться от Джесса. Мне хочется, чтобы он стоял в другом конце душевой. Чтобы мое тело очистилось водой и мылом, и мне хочется уехать домой.

Но ничего из этого я не делаю. Зато я замираю на месте, отчасти надеясь на то, что, стоя неподвижно, я смогу хотя бы на минуту остановить вращение Земли, что смогу отключиться от того, что, как мне известно, в конце концов произойдет.

Я слежу за тем, как Джесс припоминает это имя.

– Сэм Кемпер? – спрашивает он. – Из нашей школы?

Я киваю.

– Тот парень, который всегда работал в магазине твоих родителей?

Не считая того, что я люблю Сэма, у Джесса нет никаких причин питать к нему неприязнь. Но я вижу, как на его лице появляется презрительная гримаса. Зря я назвала фамилию Сэма. Лучше бы он был для Джесса чем-то абстрактным. Я сглупила, предоставив ему возможность для сравнения. С тем же успехом я могла бы ударить Джесса под ребра. Он свирепеет, но потом берет себя в руки.

– Ты любишь его? – спрашивает Джесс.

Я киваю, но больше всего мне хочется сказать ему то, что сказала мне Мари, что дело не в том, кого я люблю, а, скорее, в том, кто я. Я хочу сказать ему, что я задавала себе этот вопрос снова и снова, и мне становится совершенно очевидно, что я – не та женщина, которую любил Джесс.

Я – больше не она. Не важно, насколько легко мне притворяться ею.

Но вместо этого я всего лишь говорю:

– Сэм – порядочный человек.

И Джесс больше ничего не спрашивает.

Он выключает воду, и мне мгновенно становится холодно. Он протягивает мне полотенце, и в тот момент, когда я обертываю его вокруг своего тела, я понимаю, насколько незащищенной я себя чувствую.

Не говоря ни слова, мы вытираемся.

Внезапно я ощущаю такой голод, что мне становится нехорошо. Я бросаю вещи и спускаюсь по лестнице. Я завариваю кофе и кладу хлеб в тостер. Вскоре сверху спускается Джесс в чистой одежде.

Настроение изменилось. Это витает в воздухе. Все наше притворство выплескивается из нас с криком и плачем.

– Я делаю кофе, – говорю я. Я стараюсь, чтобы мой голос звучал легко и беззаботно, но это не срабатывает. Я знаю, что мое смятение объясняется не столько моим внутренним состоянием, сколько тем, что я пытаюсь скрывать его, словно закрашивая красную стену тонким слоем белой краски. А она просвечивается. Ясно как день, что я пытаюсь что-то скрыть.

– Мне кажется, тебе не хочется оставаться здесь, – говорит Джесс.

Я поднимаю на него глаза.

– Это трудно понять, – говорю я.

Джесс кивает не потому, что согласен со мной, а потому, что он как будто уже слышал это прежде.

– Знаешь что? Вот что я скажу тебе. Я не думаю, что это трудно понять.

– Конечно, трудно, – говорю я, садясь на диван.

– На самом деле, нет, – говорит Джесс и, следуя моему примеру, садится напротив меня. С каждой секундой его голос звучит все более нетерпеливо. – Мы с тобой женаты. Мы должны быть вместе, должны любить друг друга, вечно. Мы принадлежим друг другу.

– Джесс…

– Нет! – восклицает он. – Почему мне кажется, что я должен убеждать тебя остаться со мной? Это не… Ты никогда не должна была делать того, что сделала. Как ты могла согласиться выйти замуж за этого парня?

– Ты не…

– Эмма, ты – моя жена. Там, у этого проклятого маяка, мы стояли в присутствии сотни гостей и обещали любить друг друга до конца жизни. Однажды я потерял тебя и сделал все для того, чтобы вернуться. Теперь я здесь, я вернулся, и мне угрожает опасность еще раз потерять тебя? Мы должны были чувствовать себя счастливыми. Теперь, когда мы здесь, вместе. Я думал, что все будет легко.

– Все не так просто.

– Должно быть просто! Вот о чем я говорю. Все должно быть чертовски просто!

Я поражена тем, с какой злобой он разговаривает со мной, и вместе с тем меня удивляет, как долго он держал все в себе.

– Да, все непросто, понимаешь? Жизнь не всегда складывается так, как ты думаешь. Я узнала это тогда, когда три года назад ты улетел на самолете и пропал.

– Потому что я пережил крушение над Тихим океаном! Я видел, как все, кто были на том вертолете, погибли. Я жил на крохотном клочке чертовой скалы, в одиночестве, пытаясь придумать способ вернуться назад, к тебе. А что ты делала тем временем? К августу ты забыла обо мне? К Рождеству сменила фамилию?

– Джесс, ты знаешь, что это не так.

– Ты хочешь услышать правду? Правда заключается в том, что ты бросила меня.

– Ты погиб! – В мгновение ока мой голос окреп, и я ощущаю, как эмоции выплескиваются из меня, набирая скорость, как конь, которого слишком долго держали в стойле. – Мы думали, что ты умер!

– Я искренне считал, – говорит Джесс, что мы с тобой так любим друг друга, что никогда, никогда в жизни не сможем забыть друг друга.

– Я никогда не забывала тебя! Никогда. Я всегда любила тебя. Я до сих пор люблю тебя.

– Ты обручилась с другим мужчиной!

– Когда я думала, что ты умер! Если бы я знала, что ты жив, я каждый день ждала бы тебя.

– Ну, теперь ты знаешь, что я жив. И вместо того, чтобы вернуться ко мне, ты колеблешься. Находясь здесь, со мной, ты под душем плачешь о нем.