Наставники - [7]

Это происходило в сорок четвертом, в конце войны, ток, электрическое напряжение гитлеровской Европы, в которой находились и мы, было очень слабым, лампочки светили тускло, таинственная и непознанная элементарная сила, которая текла по проводам, даже не обожгла моего героического отца, Потом, после окончательной ликвидации тока, мы перешли на канделябры, жгли в них именинные свечи, оставшиеся от довоенных праздников, со свечей отклеили портретики святых, теперь совершенно излишних.

Однако в непроглядной ночи можно было рассмотреть ток истории, иноходь коней этой истории, людей на этих конях. Дядя сказал: «Это русские!» Дедушка спросил: «Может, и сербы есть?» Все целовались. Мама сказала: «Меня как током колотит!» В подвал вошел капитан Вацулич с фонарем в руках. Тетки сказали: «Вот свет новой эпохи!» И никому в голову не пришло, что свет этот дает ток, подобный току воды по трубам, ток, текущий по проводникам. Проводники уже были обрезаны, проводниками связали голых немцев и тут же, во дворе, разнесли их в клочья гранатой. Какие-то немецкие ошметки остались висеть на столбах, вроде забытых рубильников. Дядя сказал: «Мы и во мраке найдем свободу, не так ли?» Солдаты ответили: «Заткнись, дубина!»

Весь этот рассказ посвящен току, электрической силе, в которой никто из нас ничего не понимал. Все это происходило в сорок четвертом году, в годину многих событий, зачастую совершенно непонятных. Майор Строгий сказал: «Но ток новой жизни понесет вас в направлении нового мира!» Мама сказала: «Только бы не было несчастных случаев во время ремонта проводки!» Все дружно спросили ее: «Ты что, сомневаешься?» Она ответила: «Да!» На том и порешили.

Это должен был быть рассказ об электриках, виртуозах починки электросети, но не получилось. Электрики всегда казались мне эдакими фокусниками, но их в этом рассказе нет. Вместо них в рассказе очутились мой отец, моя мама, мой дедушка, впрочем, вы сами могли это заметить. Они не очень-то смыслили в электрическом естестве, но все-таки могли включиться в ток эпохи, ток высочайшего напряжения, переменный, очень опасный. Часто случается – начнешь рассказ об одном, а в итоге совсем не то получается. Это именно такой случай как раз.

О ремесле господском

В одна тысяча девятьсот сорок третьем году, когда мы стали изучать ремесла, что процветали вокруг нас, а также представителей этих благородных занятий, дедушка заявил: «Я признаю только тех, у кого есть лицензии!» Дядя спросил: «А других?» Мама ответила: «Нас это не касается!» Тогда, в середине большой войны, дедушка признавал только тех мастеров, что жили под фирменными вывесками в три краски, а между тем оказалось, что существуют и другие люди, также обладатели прекрасных профессий, только это люди другого сорта, несколько непонятные.

Дядя спросил: «Как ты думаешь, чем эти мужики в шляпах и с тросточками занимаются?» Дедушка сразу ответил: «Это переодетые полицаи шпионят!» Дядя возразил: «Ха, откуда у полицейского такая элегантность и тому подобные излишества!» Дедушка признался: «Ну, тогда не знаю!» Люди в шляпах прогуливались по улицам, поглядывали на небо и тихо посвистывали вслед девушкам.

Раньше, до войны, мой отец на собраниях молодых предпринимателей выходил на трибуну, откашливался и начинал: «Господа!» Я видел в газете объявление, касающееся лезвий для бритья, объявление начиналось словами: «Для господ!» Такую же надпись я видал на дверях, на соседних стояло: «Для дам!» – меня это сбивало с толку. Прежде дедушка говаривал: «Предки мои жили по-господски, а не так, как я сейчас!» Отец возражал: «Когда это было!» Мама показала мне на улице человека и сказала: «Это большой господин!» Такое случалось часто, но было несколько непонятно. Я спрашивал: «А где живут господа?» Мама отвечала: «Во дворцах, как в кино!» Я сказал: «Тот человек, которого все называли „господин", на самом деле учитель с обтрепанными рукавами!» Мама шла: «Молчи, раз не понимаешь!» Я спросил дядю: «А как мне стать господином и когда?»

Мы никогда не могли прийти к единому мнению относительно господского ремесла – распространенного, но какого-то неосязаемого. Между тем повсюду вокруг вас господа снимали перед женщинами шляпы, даже засаленные. Дядя говорил: «Вот что меня больше всего раздражает, так это что они за своими бабами совсем не ухаживают!» Господа дарили цветы отдельным дамам, раскланивались с ними в уличных кафе, но никогда не подмигивали и не щипали их, чего дядя никак не мог взять в толк. Мама вновь напомнила о довоенном поступке банковского служащего, который ухватил ее за грудь, чтобы предотвратить мамино выпадение из трамвая и возможную гибель. Она сказала: «Это был господин!» Отец протер глаза и спросил: «Ну и?» Теткам также были известны аналогичные примеры истинно господских поступков со стороны различных киноактеров, а также отдельные поступки живых соседей, на что дедушка строго заявил: «Об этом забудьте!» Дядя спросил: «Вы обратили внимание, какие эти господа все гладкие, что, впрочем, еще ни о чем не говорит?» У дяди была книга «Как поступают господа?», с картинками, однако дядя книгу сам не читал и никому ее не давал. Дедушка удивлялся: «Как это только они сумели описать все, чем господа занимаются?» Тетки сказали: «Видимо, это сборник знаменитых событий из исторической науки!» Дедушка резко возразил: «В истории только резня и грабеж, и ничего боле!» Потом дядя спросил: «Вы обратили внимание, что у господ пиджак и брюки из одной материи, и еще галстуки, без которых они жить не могут?» Мама сказала: «Боже, ведь это само собой разумеется!» Мы дружно подтвердили. Дядя сказал потом: «Я думаю, что они все-таки угощают девочек конфетами, а потом лапают за коленки!» Мама возразила: «Никогда! – и добавила: – Если они настоящие!» Отец сказал: «Так ведь не психи же они, надо ж им кого-то трахать!» Мама мгновенно отреагировала: «Да, но они это делают незаметно и элегантно, к тому же я не понимаю, почему мы об этом должны говорить при ребенке!» Я тут же сказал: «Я видел, как господин учитель истории сует руку госпоже учительнице географии за пазуху!» У мамы сначала перехватило дыхание, потом она сказала: «Вот печальный пример!» Отец сказал: «А я что говорил!»